– Одно твое слово – и весь город сожгут дотла, – уверила Тамара.
От этого знания ему должно стать лучше?
– И не найдется никого, кто мог бы меня остановить?
– Может, и найдется, – сказала Тамара. – Только его сразу повесят.
Исаак поежился.
– Хорошо хоть, в седле прилично держится, – пробурчал Толя.
Впрочем, Исаак и с этим успел оконфузиться: спешившись, король не ведет своего коня в конюшню, за него это делает грум. Король с дружелюбным кивком бросает ему поводья и, улыбаясь, говорит: «Спасибо, Климент» или: «Ну, как, Лев, подлечил свой кашель?» А как иначе, ведь Николай Ланцов знает всех слуг во дворце по именам. С более ленивым монархом было бы проще.
Взгляды окружающих Исаака пугали. Кем он был? Никем, рядовым солдатом Первой армии, а потом – офицером дворцовой стражи. В нижнем городе люди относились к его униформе либо с уважением, либо с неприязнью. Он помнил, с какой гордостью впервые надел белое с золотом, помнил собственные смешанные чувства, когда, завидев его и его товарищей, одни поспешно убирались с дороги, другие предлагали бесплатную кружечку кваса, а третьи презрительно сплевывали и бормотали под нос ругательства. Теперь все совершенно иначе. Он тоже когда-то взирал на короля так же, как сейчас взирают на него, Исаака, эти люди – с неподдельной благодарностью и восхищением? А как насчет других – тех, в чьих взглядах сквозит подозрение или даже явный страх?
– Почему они так смотрят? – шепотом спросил он. – Что ожидают во мне увидеть?
– Ты больше не человек, – ответила Тамара. – Ты – армия. Двуглавый орел. Ты – это Равка. Вполне естественно, что люди на тебя смотрят.
– А эти? – Исаак мотнул головой в сторону окна, из которого высовывались девушки – наряженные в лучшие платья, с завитыми кудрями, нарумяненными щечками и подкрашенными губками. – Король ведь не… не флиртует с простолюдинками, так?
– Нет, – подтвердил Толя. – Николай никогда не воспользовался бы своим положением.
– Тогда на что они надеются?
Тамара засмеялась.
– Ты же читал старинные сказки, где принцессы влюбляются в свинопасов, а короли берут в жены пастушек. Николай еще не выбрал невесту. Разве можно осуждать этих девушек за то, что они надеются привлечь высочайшее внимание? А вдруг он с первого взгляда влюбится в чье-то личико, изгиб шеи или каштановые волосы, как делают короли в сказках?
– Вовсе необязательно так тщательно изучать все, что выставляет напоказ нижний город, – колко заметила Надя.
Тамара и не подумала извиниться, лишь сверкнула заговорщицкой улыбкой, от которой щеки Нади моментально вспыхнули.
– Я могу разглядывать дешевые товары, но истинное качество отличаю сразу.
Увидев забитый до отказа тронный зал, Исаак испытал непреодолимое желание убежать в конюшню, снова оседлать того прекрасного белого мерина и ускакать прочь. И пусть потом его поймают или даже подстрелят.
Толя едва заметно пнул трон носком сапога. Исаак сообразил, что от него ждут речь, и встал.
– Друзья мои, – голос у него надломился; он увидел, как Женя медленно закрыла глаза, словно в приступе боли. Он откашлялся и начал заново: – Друзья мои, – произнес Исаак на равкианском, затем повторил фразу на шуханском, земенском и фьерданском. – Добро пожаловать в Равку. Благодарю всех вас за этот первый шаг к миру, который, надеюсь, принесет благо нам всем. В эту минуту мы не отдельные народы, но друзья, которые сядут за общий стол, чтобы преломить хлеб и… – Он сделал паузу, как учили; на его губах заиграла задорная улыбка Николая Ланцова, – выпить вина. Так пусть же этот вечер станет началом новой эпохи. Надеюсь не поперхнуться бараньей отбивной и не развязать войну.
Исаак кивнул, двери по обе стороны зала открылись, толпа расступилась перед королем.
Катастрофа разразилась еще до того, как он вошел в обеденный зал. Лакеи распахнули двери, и Исаак, думавший только о том, как сильно вспотели ладони в перчатках, машинально сделал то, чему был обучен на службе и что делал уже тысячу раз: отступил в сторону и вытянулся по стойке смирно, устремив взор перед собой. Эта наука была накрепко им усвоена, как и наука правильно чистить сапоги и пришивать пуговицы, поскольку «такие, как мы, не должны беспокоить просьбами слуг».
Стражники всегда пропускали вперед старших по рангу и положению, а во дворце выше Исаака по положению были почти все, включая часть слуг. Но выше короля Равки не было никого.
Исаак услышал вздох изумления, пролетевший над толпой, и одновременно почувствовал, как пол уходит из-под ног. Желудок скрутило; он подумал, что сейчас грохнется, а Женя встанет над ним и примется бить обутой в туфельку ножкой.
– Ваше величество? – обратилась к нему шуханская принцесса, которой полагалось войти в обеденный зал первой, так как делегация Шухана была представлена королю последней. Ужас на лице принцессы почти не отличался от ужаса, царившего в душе Исаака.
Первым его порывом было найти в зале кого-нибудь, кого угодно, кто сумеет ему помочь и подскажет, что делать. Так, стоп. Не паникуй. Короли не впадают в панику. Но ты же не король. Еще есть шанс выскочить в окно.
Отвесив короткий учтивый поклон, Исаак выиграл секунду-другую, чтобы взять себя в руки и изобразить уверенную улыбку.
– Сегодня я в первую очередь хозяин и лишь потом – король.
– О, разумеется, – пробормотала совершенно сбитая с толку принцесса.
Остальные приглашенные потянулись следом – одни выглядели удивленными, другие – польщенными, во взглядах третьих читалось неодобрение. Исаак продолжал стоять с наклеенной улыбкой и приподнятым подбородком, будто нарочно устроил эту проверку для будущей королевы Равки.
После того как в зал вошли последние иностранные гости, появились Женя и Давид. Несмотря на безмятежное выражение Жениного лица, Исаак видел, как напряжены уголки ее рта. Давид, как обычно, выглядел рассеянным.
– Не волнуйся, – шепнула Женя. – Справляешься на отлично.
Давид задумчиво нахмурился.
– То есть, когда ты сказала: «Это фиаско»…
– Это просто фигура речи.
– Но…
– Давид, умолкни.
– Все так плохо? – жалобно спросил Исаак.
Женя ощетинилась колючей улыбкой.
– В лучшем случае наши гости посчитают Николая эксцентричным, в худшем – чокнутым.
И все из-за крохотного нарушения этикета? Исаак постарался скрыть отчаяние и сел за стол. Трапеза началась. Званый обед требовал соблюдения тысячи самых разных правил, однако в этот вечер от большинства из них дозволялось отступить: сегодня король Равки давал традиционный крестьянский пир с игрой на скрипках и плясками.
Вечер протекал без приключений, и Исаак благодарил за это всех святых, хотя еще один неловкий момент все же возник, когда фьерданский посол потребовал экстрадиции Нины Зеник.
