– Я был целителем, – сказал Григорий, и его многочисленные ноги согнулись в коленях, как будто он собирался опереться на них многочисленными подбородками. – Но при этом делал такое, чего, пожалуй, делать не следовало. Я создавал младенцев для бездетных женщин, невест для зрелых мужей. Чтобы защитить княжеский замок, я сотворил огромного воина двенадцати футов ростом с кулаками, как валуны.
– Повторял детские сказки? – Николаю вспомнились истории о колдуньях и пряничных големах, которые рассказывала ему нянька.
– До поры до времени. А потом… Скверна оказалась слишком большим искушением. Я никогда не спрашивал себя, вправе ли совершать что-то, думал только о том, смогу ли.
– Подобная сила очень непредсказуема, – процитировал Николай Давида.
Григорий хихикнул, грустно и многоголосо – на лицах новой грозди голов появилось скорбное выражение.
– Со смертью все просто. А как насчет рождения? Воскрешения? Право созидать принадлежит одному лишь Первому Творцу. Я ставил опыты со скверной и утратил контроль над собственной телесной формой. Пришлось уйти в отшельники. Конечно, спустя какое-то время люди отыскали мое убежище. Они жаждали выведать все секреты, их даже не смущал мой внешний вид. Сила всегда притягательна, независимо от цены, которую придется за нее заплатить. Меня называли Ваятелем, количество моих учеников исчислялось сотнями. Я учил их применять свой дар в бою или в целительстве. Потом они уходили во внешний мир, и каждый из них носил мое имя.
– Гриша? Гриши… – удивленно произнес Николай. Выходит, Григорий был наставником первых корпориалов – целителей и сердцебитов. – Вот, значит, как все началось…
– Может быть, – сказал Григорий. – А может, это просто очередная сказка. Это было очень, очень давно. – Многоформенная сущность начала съеживаться и оседать – замелькали образы спящего медведя, устало сгорбленного человека. На Григория снова навалился тяжкий груз многолетнего заключения. – Пока вы здесь, я не стану слишком часто попадаться вам на глаза. Не люблю, когда на меня смотрят, да и привык жить отшельником. Но если что-нибудь понадобится, не стесняйся, приходи ко мне в башню. Знаю, выглядит она не очень располагающе, но, поверь, я буду искренне рад.
– Спасибо, – поблагодарил Николай, хотя сознавал, что не испытывает желания подниматься в башню из костей и хрящей.
– Елизавета – суровый учитель, и все же, надеюсь, ты не свернешь с пути к цели. От твоего успеха зависит очень многое. Для всех нас.
– Чем ты займешься после того, как покинешь Каньон?
– Ты так уверен, что пройдешь испытание?
– Люблю ставить на себя при всякой возможности. Правда, предпочитаю, чтобы деньги были чужие.
Расплывшаяся фигура частично восстановила очертания, превратившись в изогнутый позвоночный столб и набор скрещенных рук. В эту минуту Григорий походил на причудливое дерево, тянущееся к солнцу.
– Когда моя сила исчезнет и я снова стану смертным, ко мне вернется и постоянный облик. Или же я умру, но в обоих случаях обрету свободу.
– Тогда я буду стараться ради всех нас.
Григорий подался вперед – множество человеческих голов с темными глазами и звериными пастями, полными острых зубов. Николай усилием воли заставил себя остаться на месте.
– Ты должен, друг мой. Все взаимосвязано. Мир меняется, как и сила гришей. Даже если Каньон продолжит свое существование, прежним ему уже не быть.
Николай и сам чувствовал этот рывок к переменам. Границы смещались, появлялось новое оружие. Невозможно предсказать, что будет дальше.
– Юрий утверждает, что грядет Эра Святых.
Григорий вздохнул, и его вздох разнесся по комнате, словно порыв ветра.
– Знаешь ли ты, что пробудило монстра, живущего у тебя внутри? Почему после стольких лет возродилась сила Дарклинга? Виной всему парем. Наркотик сделал возможным недопустимое. Изменил пределы силы гришей.
– Парем?
– Если полностью его уничтожить…
– Мы пытались.
Клыки во множественных ртах Григория вытянулись и заострились еще больше.
– Нет. Вы пытались изменить формулу парема, подчинить его себе. В этом и есть соблазн силы.
Николай вынужден был признать, что это так. Он давно знал: не в его стране, так в другой со временем найдут способ обуздать мощь наркотика, даже без познаний Кювея. Но тогда получается, что эксперименты в Равке…
– Я сам разбудил демона.
Головы Григория закивали.
– Мы все связаны, король Николай. Гриши, Каньон, сила внутри тебя. Каньон – это рана, которая, вероятно, никогда не затянется. Но, возможно, таков порядок вещей. Помни это, когда будешь проходить испытание.
Николай почувствовал, что сейчас нужно бы изречь нечто глубокомысленное, положить руку на сердце и принести торжественную клятву. От этой необходимости его избавил Юрий, вошедший в комнату снаружи. Значит, все это время монах не сидел у себя, бормоча под нос псалмы.
– Санкт-Григорий, – Юрий низко поклонился, стекла очков блеснули, как монеты, – прошу прощения, что помешал.
– Все в порядке, – отозвался Ваятель, однако Николай уже видел, как тот начал съеживаться, как из торса высунулись дополнительные пары рук, которые поволокли его по коридору, словно Григорий торопился увести себя подальше от любопытных глаз. – Удачи тебе, король Николай, – промолвил он и исчез.
– Я… я не хотел его оскорбить, – залепетал Юрий.
– Боюсь, он считает оскорбительной собственную внешность.
– Согласен, его вид может смутить, но ведь он святой, высшая сущность.
– Мы принимаем лишь привычное и боимся инаковости, даже если эта инаковость имеет высшую природу. – Николай хлопнул в ладоши. – Ну, что, пора узнать, как со мной разделаться?
– Ох, нет, ваше величество. Конечно, нет. Но у меня есть кое-какие мысли насчет обряда, а Елизавета… – монах сделал паузу, как будто одно упоминание этого имени было священным ритуалом, – Елизавета желает приступить к вашему обучению.
– Она сама тебе об этом сказала?
– Я должен вас сопровождать, – с гордостью объявил Юрий.
– Отлично. – Николай расправил манжеты. – Идем за Зоей.
Монах робко кашлянул.
– Генерала Назяленскую не приглашали.
– Ее вообще редко приглашают, но я хочу, чтобы она была рядом со мной. – Юрий нахмурился, однако Николай знал, что монах не посмеет возразить своему правителю. – Теперь только надо ее найти.
Почувствовав, что его тянут за штанину, он посмотрел вниз. Медвежонок на костяных колесиках. Юрий вскрикнул от неожиданности.
– Он не кусается, – сообщил Николай. – Надеюсь.
Король и монах последовали за медвежонком по коридору. Стены за их спинами подергивались рябью, словно отзываясь на движение. Николая вновь охватило ощущение, что все вокруг – искусное, но мертвое подражание реальности. Ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиняться ходу событий. Его мир перевернулся с ног на голову, и либо он приспособится к переменам, либо сойдет с ума.
