Кляйн улыбнулся.
– Итак, – сказал Гус, ссутулившись над стаканом. – Как идет расследование?
– Не идет.
– Нет? – спросил Гус. – Ощнь плохо.
– Хотите послушать? – спросил Кляйн.
– Про что? – уточнил Рамси.
– Про расследование, – сказал Кляйн. Бармен поставил стакан на стойку. Кляйн подхватил его левой рукой и отпил.
– О нет, – сказал Рамси. – Гусу ничего говорить нельзя.
– Это еще почему? – спросил Гус. – Это еще почему?
– Гус – однушка, – ответил Рамси. – Не будем привлекать однушек.
– Я был однушкой, – возразил Кляйн. – И меня привлекли.
– Я не однушка. – Гус поднял руку. – Больше нет.
– И все равно, – сказал Рамси. – Ты мелкая сошка. Ты тот, кто ты есть, и мы тебя любим, но ты мелкая сошка.
– Да ничего, Рамси, – сказал Кляйн. – Можешь мне поверить.
– Просто, по-моему…
– Рамси, – сказал Кляйн. – Поверь мне и послушай.
Рамси открыл рот, снова закрыл.
– Элайн мертв, – сказал Кляйн.
– Элайн мертв? – переспросил Рамси, поднимая голос.
– Разве это возможно? – засуетился Гус. – Как это возможно?
– Или нет, – сказал Кляйн. – Может, и нет.
– Ну, – протянул Гус. – Так мертв или нет?
– Что ты там говоришь про Элайна? – спросил бармен.
– Ничего, – ответил Кляйн.
– О боже. – Рамси покачал головой. – Господи боже.
– Элайн или мертв, или нет, – объяснил Гус бармену.
– Потише, Гус, – сказал Кляйн.
– Ну так и что? – спросил бармен. – Мертв или нет? Разница-то большая, между прочим.
– Это, – Гус ткнул культей в воздух, – я и намерен узнать.
– В смысле, ты не уверен, что есть разница? – спросил Рамси.
– Рамси, – сказал Кляйн. – Посмотри на меня. Зачем я тут? Что я расследую?
– Что? – переспросил Рамси. – Контрабанду.
– Контрабанду?
Гус, обратил внимание Кляйн, начал прислушиваться.
– Кто-то вывозит наши фотографии.
– Какие еще фотографии?
– Сексуальные, – сказал Рамси. – С людьми без конечностей. Кто-то их ворует и продает, не отчисляя прибыль сообществу.
– И ты считаешь, – спросил Кляйн, – что я здесь поэтому?
Рамси кивнул.
– Нет, – ответил Кляйн. – Я здесь из-за Элайна.
– Который либо мертв, либо не мертв.
– Вот именно, – ответил Кляйн.
– Это большая разница, – сказал Гус. – Вот это мы и намерены узнать.
– Что? – спросил Рамси.
– Это, – ответил Гус.
– Что? – Рамси принялся озираться вокруг. – Что происходит?
– Вот именно, – сказал Кляйн. – Мне бы кто ответил.
VIII
«Есть две возможности», – думал он, когда его провожали на встречу с Борхертом следующим утром: с одного бока похмельный Рамси, с другого – похмельный Гус. Он шел по просьбе самого Борхерта. «Возможность первая: Элайн мертв. Возможность вторая: Элайн жив». Возможно, Рамси прав, возможно, он действительно что-то знал, и он – Кляйн – здесь из-за контрабанды или воровства. Но если это так, почему ему не сказали? Почему Борхерт заявил, что он расследует убийство? Ведь в самом деле, учитывая прежнюю специальность Кляйна, логично, чтобы его наняли расследовать действия контрабандистов.
Возможно, у самого Борхерта в деле корыстный интерес и есть причины помешать расследованию контрабанды.
Но если и так, зачем объявлять Элайна мертвым? Зачем говорить, что требуется расследовать убийство? Почему бы не предложить что-то не такое тяжкое?
И вот он в одиночестве – Гус и Рамси покинули его у калитки, – стоит перед Борхертом, одноруким, одноногим мужчиной, угрюмо поглядывавшим с кресла.
– Я думал, мы договорились, – говорил Борхерт.
– О чем договорились?
– Я просил не распространяться о деле с теми, кому знать необязательно. А вы начали распускать слухи.
– Слушайте. Я не знаю, что я здесь делаю. Что именно я расследую?
– Смерть Элайна.
– Я не верю, что он мертв.
– И в самом деле, – сказал Борхерт. – Это вы дали понять недвусмысленно.
– А что с контрабандой?
– Контрабанда, – сообщил Борхерт, – это история для прикрытия. Мы договорились сообщать о ней людям вроде Рамси.
– А Андрейсен?
– Мы о нем уже говорили. Я торжественно даю вам слово, что если вы просто согласитесь еще на одну-две ампутации, то Андрейсен запоет по-другому. Почему вы не поговорили с другими? Может, кто-то из них откроет правду.
– Вы лжете.
Борхерт вздохнул:
– Что ж, я надеялся, до этого не дойдет, но вы упрямый мерзавец и ведете дела по-своему. Вам самому пошло бы на пользу принять кое-что на веру, но «вы не веруете», как говорил Иисус, а неверующих не переубедить, пока они сами всё не потрогают. – Он повернул голову, показал подбородком на стойку: – Там лежит пистолет. В ящике. Не заряжен, но охраннику у двери Элайна это знать необязательно. Если хотите убедиться сами – прошу, убедитесь сами. Я бы не советовал, но и мешать вам не буду.
Кляйн достал оружие и вышел. Стоило ему открыть дверь в коридор, как он увидел охранника, который, если верить Андрейсену, стоял перед дверью Элайна. Эту ли дверь предлагал ему проверить Борхерт? Или же отправил Кляйна посетить комнату, куда его уже водили, с фальшивым местом преступления?
– Это комната Элайна? – спросил охранника Кляйн.
Охранник не ответил. Кляйн понял, что его одинокий глаз опущен вниз, прикован к руке Кляйна, и тогда вспомнил про пистолет. Он поднял руку и прицелился в голову охранника:
– Пожалуйста, откройте дверь.
Охранник покачал головой.
– Я тебя убью, – сказал Кляйн.
– Тогда убей.
Кляйн с силой ударил ему в лицо культей, а потом по челюсти рукояткой. Охранник сделал два неловких шага, вильнув к двери, и Кляйн снова приложил его рукояткой прямо за ухом. Мужчина рухнул как подкошенный.
Дверь была не заперта. Кляйн открыл ее и вошел, запер за собой.
Внутри было темно. Он ощупал стены вокруг двери в поисках выключателя, но нашел его, только когда глаза привыкли к обстановке, – низко, на уровне коленей.
Комната была такая же простая, как у Борхерта. В дальнем конце – стойка и маленькая кухня. Единственное кресло – с какой-то сеткой над ним. Кровать была метр в длину, прижавшаяся к полу и придвинутая к стене.
