– Он меня приглашал?
– Да, я же сказал. От всего сердца. Приводи Фолкнера, сказал он.
– Мило с его стороны.
– Так что ты должен поехать. Трой устраивает классные пати, черт возьми. Порошки, колеса, пойло, крутая аудиосистема. И тусовка там хорошая. Журналюги, манагеры, диджеи, дилеры, – внезапно лицо Брайанта помрачнело. – Вот дерьмо. Наверняка там будет Лиз.
Глава 17
– Слушай, не думаю, что тебе там понравится.
– Почему? – Карла скрестила руки перед грудью и прислонилась спиной к дверце холодильника. – Соберется сплошная элита, не мой уровень? Я тебя скомпрометирую?
– Так нечестно. Я приглашал тебя на все мероприятия, проводимые «Шорн» в этом году.
– Да. Ты очень ответственно к этому отнесся.
– Черт подери, несправедливо. Каждый раз я хотел, чтобы ты пошла со мной. Даже когда ты говорила нет, я все равно желал быть вместе. – Крис понизил голос. – Я горжусь тобой. И хотел продемонстрировать свое отношение к тебе коллегам.
– Скажи проще – ты хотел выпендриться.
– А, – Крис беспомощно махнул рукой. – Чтоб тебя, Карла. Я столько раз рисковал ради тебя…
– Продолжишь говорить со мной в таком тоне…
Она уже шагала прочь от него, пересекая кухню.
– Я иду спать. Спокойной ночи.
– Отлично. Проваливай.
Крис стоял, сжав кулаки. Повсюду была разбросана посуда после раздельного ужина, а Карла уходила, оставив его одного. Снова. С лестницы донесся ее голос:
– Все равно мне есть чем заняться завтра вечером.
– Вот и прекрасно. Иди в задницу, Карла, – последнюю фразу Крис прокричал, негодуя на себя за то, что позволил гневу прорваться.
Она ничего не ответила.
Какое-то время он громко стучал тарелками и приборами, неаккуратно загружая их в посудомоечную машину. Он знал, что небережное отношение к посуде иногда заставляло Карлу вернуться и закончить работу за него. Но сегодня надежда была напрасной, и Крис это знал. Неприязнь друг к другу достигла нового уровня.
Крис взял чистый стакан и пошел за виски. Глядя на синеватое мерцание пустого экрана, наполнил бокал. Финальные титры какого-то бестолкового боевика о террористах и угрозе цивилизации закончились и исчезли из телевизора – точно так же сюжет фильма уже стерся из памяти Криса. Гнев сменился угрызениями совести и наползающим чувством одиночества.
С внезапной ясностью Крис вдруг осознал, что был рад ссоре. Тому, что выпустил пар.
Испытав облегчение от того, что Карла не поедет с ним.
Потому что…
Крис крепко ухватил мысль и глубоко ее спрятал.
Может, дом Троя Морриса находился за пределами зон, но всего в квартале виднелся КПП, и чем ближе к нему, тем более убогими выглядели фасады домов. Все они были отреставрированы в первоначальном викторианском стиле – стены тщательно выкрашены, окна сверкают чистотой. Однако с приближением КПП становилось хуже: краска местами облупилась, а стекла были не во всех окнах. Кое-где хлопали пластиковые вставки.
Последние три дома с каждой стороны снесли, чтобы вокруг КПП образовалось пустое пространство. Мусор и обломки расчистили, а сорняки не росли из-за дефолианта
[14]. Ближайшие здания в ста метрах за шлагбаумом почернели и наполовину разрушились после того, как их подожгли бунтовщики. За остовами зданий возвышалась ветхая бетонная десятиэтажка, испещренная грязными пятнами из-за подтекающих труб плохой водосточной системы. Крис заметил, как из окна на одном из верхних этажей кто-то наблюдал за ним.
Стоял прекрасный летний вечер; хотя время перевалило за восемь часов, было еще светло, и воздух хранил дневное тепло – дождь, который собирался весь день, так и не пошел. Из открытых подъемных окон в доме Троя громыхала уличная сальса; когда Брайант позвонил в дверь, она распахнулась, словно ее вынесло басами.
– Майк! Рад тебя видеть, дружище.
На Трое была футболка с международного матча по крикету 47 года – лицо Моузеса Маккензи победно ухмылялось из-за голографического изображения крикетного мяча, который, казалось, вылетал прямо с футболки. В отличие от Маккензи, Трой выглядел на удивление мрачным.
– А, Фолкнер, ты пришел. Здорово.
Крис что-то пробормотал в ответ, но Трой вновь переключился на Брайанта:
– Майк, послушай. Мне нужно после с тобой поговорить.
– Конечно. В чем дело?
– Не сейчас, – Трой покачал головой.
– Как скажешь, – Брайант свернул шею и взглянул дальше по коридору. – Можно тут раздобыть косячок?
– Думаю, да. Твоя блондинка, кстати, где-то здесь бродит.
– Ясно.
Они прошли по коридору и оказались в толпе гостей.
Крис никогда особенно не любил тусовки. Он рос умным и не походил на других детей в кордонной школе, за что его регулярно стращали и притесняли, а на вечеринки почти не приглашали. Позже он научился драться. Еще позже стал симпатичным и начал привлекать внимание девчонок. Жизнь стала проще, но ущерб уже был нанесен. В компании людей Крис всегда держался настороже и не хотел сближаться, не мог расслабиться и хорошенько повеселиться в присутствии других. За ним закрепилась репутация угрюмого и холодного человека, причем как среди ровесников-парней, так и среди почитательниц женского пола – двери для него оказались закрыты. К тому времени как Крис пробился в корпоративный мир, он выработал стратегию поведения, необходимую для долгосрочного выживания. Абсолютно комфортно чувствовал себя и на вечеринках у сверстников, и на корпоративных банкетах, от которых разило соперничеством и политикой. Крис появлялся там, потому что требовалось, – идеально копировал все ритуалы, никогда не терял бдительности и ненавидел каждую минуту, проведенную на подобных мероприятиях. Все как на тусовках его молодости.
Поэтому он был слегка шокирован, когда через несколько часов понял, что на вечеринке у Троя Морриса ему нравится.
В конце концов, как часто бывает на домашних тусовках, Крис оказался на кухне, слегка под мухой после нескольких шотов текилы и одной дорожки кокаина – он обсуждал политику Южной Америки с сыном Троя Джеймсом и гламурной испанской моделью по имени Патрисия, которая, как выяснилось – вау, вы гоните! – снялась для того же номера GQ, что и Крис, правда одежды на ней было куда меньше. Она и сейчас не пряталась под большим количеством тряпок, заметил Крис. Во всем доме было около дюжины таких экзотических созданий. Они прогуливались будто секс-модели на байк-шоу, элегантно перетекая из комнаты в комнату. Временами их притягивали орбиты дорого одетых мужчин, с которыми они, похоже, пришли. Девушки говорили на английском с разными акцентами и все до единой превосходно танцевали уличную сальсу, отскакивая от гостей вокруг. Если судить по тому, как Патрисия высказывалась о Южной Америке, на входе проводилась проверка на наличие мозгов. А может, их получали под залог клочков одежды, в которые девушки были частично завернуты.
