– Ясно. – Лиз подняла бокал в его сторону. – Что ж, ладно. Давай выпьем. За отдел инвестиций в конфликты. И малые войны.
– За малые войны.
Однако Крис встревожился, услышав эту фразу от Лиз. Ему не понравилось, как она прозвучала.
Лиз поставила бокал. Рядом оказался микродиктофон.
– Так каково это – быть восходящей звездой ИК в «Шорн»?
Интервью шло легко, как и виски. В отличие от экранного образа у реальной Лиз Линшоу была притягательная раскованная манера говорить – Крис общался с ней, как со старым другом, которого не видел много лет. Если они поднимали тему, на которую ему не хотелось говорить, Лиз аккуратно переводила разговор в другое русло либо находила особый подход. Они много смеялись, а пару раз Крис едва не выдал ей информацию, которую не имел права обсуждать с кем-либо за пределами «Шорн», благо вовремя опомнился.
К девяти часам дошли до Эдварда Куэйна, а Крис был слишком пьян, чтобы вести «Сааб».
– Он тебе не нравился, верно. – Фраза прозвучала не как вопрос.
– Куэйн? С чего ты взяла?
– Твоя форма.
Крис рассмеялся, затем слегка невнятно произнес:
– Я кто? Гребаная скаковая лошадь?
Она улыбнулась в ответ:
– Ну, если тебе так хочется. Послушай, за тобой числится одиннадцать убийств, включая Митсу Джонс и ее партнера, еще водитель от «Акрополитик» в той же дуэли. Восемь человек ранее. Три – когда ты работал на «ЛС Евро»: два тендера и одна дуэль на повышение. Затем ты перешел в ХМ и вдруг, ни с того ни с сего, убиваешь Куэйна.
– Это был самый простой способ подняться по карьерной лестнице.
– Нестандартно, Крис. Куэйн находился на верхушке, среди тех, кого ты имел право вызвать на дуэль. Выше только партнеры. В другой компании с таким послужным списком Куэйн мог бы даже получить статус партнера.
– Или бы его выгнали с позором, – Крис залпом приговорил виски. – Хочешь знать правду, Лиз? Куэйн был старым козлом. Он давно перегорел и не приносил прибыли. Слишком много пил, нюхал чересчур много дорогого кокаина, трахнул каждую элитную шлюху в Камден Тауне, а платил за все эти удовольствия из премий, которые полагались младшим аналитикам, получавшим в десять раз меньше него. Он был позором «Хамметт Макколл» – его следовало убрать.
– Как патриотично с твоей стороны. Но ведь были мишени попроще, если ты хотел вскарабкаться по карьерной лестнице в ХМ.
Крис пожал плечами:
– Если собираешься кого-то убить, лучше сразу выбирать патриарха.
– И вот что еще любопытно. Четыре дуэли после убийства Куэйна – и ни одна из них не была столь жестокой.
– Мерчесон сгорел заживо, – заметил Крис. Он не стал говорить о том, что крики Мерчесона до сих пор преследовали его в кошмарах.
– Да, он не смог выбраться из горящей машины. Но ты тут ни при чем.
– Разве? Машину покорежил я.
– Крис, ты пять раз наехал на Куэйна. Я видела съемку…
– Лиз, ты что – фанатка экстрима?
На ее губах вновь играла кривая усмешка:
– Если так, я была бы очень недовольна твоими действиями за последние восемь лет. Как я уже отметила, всего четыре убийства, и все чистые, кроме Мерчесона, который случайно сгорел. Кроме этого, семь дуэлей, закончившихся вничью, включая историю, когда ты спас противника и отвез в госпиталь. Да уж, экстрим-сайты тебя за это не похвалят.
– Прости, что разочаровал.
– Расслабься, Крис. Я же не сказала, что я экстримщица. Но когда пытаешься составить профиль человека, такие вещи важны. А я хочу знать, из чего ты сделан.
Их взгляды встретились, Крис долго не отводил глаза. Куда дольше, чем следовало. Он прокашлялся.
– Пожалуй, я поеду домой.
Лиз изогнула бровь:
– Собираешься сесть за руль?
– Я. – Он встал слишком быстро. – Нет, лучше возьму такси.
– Дорого же тебе это обойдется, Крис.
– Ну, я и зарабатываю соответствующе. Тут тебе не гребаная армия, знаешь ли. Мне хорошо платят за то, что я убиваю людей.
Лиз поднялась и положила ладонь ему на руку.
– У меня идея получше.
– Да? – у Криса вдруг зачастил пульс. – И какая?
– Я живу в Хайгейт. Поездка туда на кэбе обойдется недорого. И у меня есть свободный футон с твоим именем.
– Послушай, Лиз…
Она внезапно ухмыльнулась:
– Ой, только не льсти себе, Фолкнер. Я не собираюсь сдирать с тебя одежду и засовывать твой член себе в глотку, если ты об этом беспокоишься. Предпочитаю трахать трезвых мужчин.
Он засмеялся против воли.
– Уж говори, как есть. Нечего меня жалеть.
– Так мы берем такси или нет? – Она тоже хохотала.
Они заказали такси в том же меню, что и напитки. Было еще довольно рано, поэтому проблем не возникло. Лиз заплатила по счету, и они ушли. В иракской комнате гремели жесткие тупые ритмы, вдохновленные трэшевыми группами начала тысячелетия, вроде «Нобл Коз» и «Бушин»; люди дергались в диком танце. Они протиснулись через месиво тел, спустились по лестнице и вышли на улицу, по-прежнему хохоча.
Машина уже ждала их. В вечернем свете она блестела словно принадлежащая им игрушка. Смех застрял в горле. Крис перевел взгляд на Лиз и увидел, что ее веселье тоже испарилось. Однако он не мог прочесть выражение ее лица, которое пришло на смену радости. Несколько мгновений они просто стояли и как два идиота таращились на кэб. И вдруг Крис осознал все с такой силой, будто его приложили рукояткой немекса по затылку. Сарказм и легкое веселье, которые слышались в ее голосе, когда они говорили по телефону, эти знакомые, сводящие с ума гортанные интонации, когда она смеялась. Он внезапно понял, почему Лиз Линшоу казалась такой знакомой.
Она напоминала ему Карлу.
Карлу во время их первой встречи. Карлу, какой она была три-четыре года назад. До того, как они отдалились.
Он вдруг сильно вспотел.
Что за х…
Он потел от страха, по телу прокатилась дрожь. Вот уже лет десять не испытывал такого чистого, незамутненного, экзистенциального ужаса, для которого не установить единственную причину. Страх смерти, страх жизни, страх того, что лежит между жизнью и смертью, и того, что произойдет с тобой в этот промежуток времени. Страх однажды потерять хватку. Он не чувствовал себя так со времен первых дуэлей.
– Эй, вы едете или нет?
Водитель высунулся из окна и указывал пальцем на заднюю дверцу черного кэба, которая распахнулась сама по себе. Внутри горела маленькая лампочка, освещая сиденья, обитые зеленым плюшем.
Лиз Линшоу наблюдала за Крисом, выражение ее лица по-прежнему было невозможно прочесть.
