– Вы действительно так считаете, леди? – пристально посмотрел ал-тар.
Я вернула салатник обратно и обезоруживающе улыбнулась.
– Мне незачем вас обманывать, сударь. Да и его величество не даст солгать.
– Я, вероятно, неправильно выразился, – примирительно приподнял ладони священник. – Меня просто удивили ваши слова, и я хотел бы лучше понять вашу мысль. Вы полагаете, храмы нам не нужны?
– Я этого не сказала, сударь. Для большинства людей нет иного места, в котором они могли бы остаться наедине с собой. Поэтому храмы нужны. Для кого-то.
– Но не для вас? – осторожно уточнил ал-тар.
Я вздохнула и, отложив вилку, бросила выразительный взгляд за террасу.
– Вот – настоящий храм, господин ал-тар: небо, к которому мы всегда стремимся, воздух, которым мы дышим, трава, по которой ходим, солнце, дающее свет… обычно мы не замечаем всего этого, погруженные в мысли и кажущиеся важными проблемы. Как правило, просто проходим мимо, не видя истинной красоты того, что подарила нам жизнь. Мы – как муравьи, бесконечно трудящиеся на благо своего муравейника. И совершенно не видящие того, что кроме него существует и другой мир. Гораздо более широкий и неизмеримо более богатый, чем все сокровищницы королей. Вы ведь не зря забрались так высоко, господин ал-тар? И не зря именно здесь поставили свой дом? С вершины холма лучше видно, не правда ли? И здесь, как нигде, есть возможность остаться наедине с собой.
Первосвященник мягко улыбнулся.
– Я рад, что вы меня понимаете, леди Гайдэ. Хотя, признаться, не ожидал, что вам окажутся близки мои устремления.
Я снова покосилась на темнеющее небо.
– На самом деле все очень просто, господин ал-тар. Так просто, что это почти невозможно понять.
– Простое кроется в сложном, леди, – согласно кивнул священник. – Вы правы. Чтобы познать его, требуется провести немало времени в размышлениях.
– Сами по себе размышления бесполезны, если они не приводят к правильным выводам. А от выводов нет пользы, если они не будут воплощены в жизнь.
– К несчастью, далеко не все выводы можно воплотить в жизнь, леди. А те, которые все-таки можно, никогда не становятся реальностью за короткое время.
Я понимающе кивнула.
– С верой – та же история, господин ал-тар. Насильно привить ее невозможно. Требуется время, чтобы засеять вспаханное поле, немало стараний, чтобы брошенные в землю семена взошли. Но еще больше требуется усилий, чтобы эти ростки не затоптали потом тяжелыми сапогами.
– К сожалению, это так, – согласно вздохнул господин Георс. – Мне кажется, вы хорошо понимаете наше учение, леди.
– Я очень стараюсь его понять.
– Это приятно слышать.
Я мысленно усмехнулась: еще бы ему не было приятно. Я уйму времени потратила, чтобы перелопатить это Учение и выловить из кучи словесного мусора хоть какое-то рациональное зерно. Еще больше времени потратила на обдумывание и сравнивание его с нашей Библией, но в итоге пришла к выводу, что вера в Аллара не так уж плоха. А сейчас, немного побалансировав на грани, даже готова поверить, что вы, господин ал-тар, действительно не похожи на клириков моей далекой родины.
– На самом деле у человека трудная участь, – неожиданно сказал священник, как-то по-особенному на меня посмотрев. – Он стремится к небу, но не может оторваться от земли. Желает взлететь, но оковы на ногах не пускают. Его душа бьется в темнице разума, однако далеко не всегда получает свободу.
– Человек всегда был полем битвы, – согласилась я. – Его душа – как полная противоречий книга для Верховного Судии. Самое трудное и самое ревнивое творение своего бога.
– Верой мы пытаемся дать ему свободу. Вера призвана для того, чтобы человек стремился вперед и дальше. Не останавливался, не отчаялся, не упал.
– Так задумано, – вздохнула я. – Но трудно верить в лучшее, когда душа разрывается надвое. Трудно остаться чистым, идя по колено в грязи. И еще труднее бороться с самим собой, если для победы нужно уничтожить большую часть себя.
– Айд силен, – чуть прищурился ал-тар, отставив в сторону тарелку. – Его власть велика. Он искусно прячется под лживыми масками, ловко подменяет одно понятие другим и прекрасно знает, чем соблазнить людские души.
Я криво улыбнулась.
– А почему, по-вашему, Аллар это допускает? Почему Айд, несмотря ни на что, все-таки существует?
– Это – очень трудный вопрос, леди.
– И он, наверное, не к вам?
– Я могу только предполагать, – мирно посмотрел на меня священник, никак не отреагировав на этот укол. – И могу лишь догадываться, какой замысел преследовал Светоносный, ставя перед нами такое серьезное испытание.
– Вы полагаете, это – испытание? Искушение? Путь? Вы тоже считаете, что страдания очищают душу?
– Я полагаю, что каждому отмерена его собственная чаша, леди.
– Да, конечно, – невесело вздохнула я. – Бог не по силам не дает.
– Вот именно. За все наши грехи когда-нибудь наступит расплата.
– И у каждого за плечами лежит своя ноша, – снова согласилась я, невольно подумав о своей, и тут же помрачнела.
Да уж. Разговор у нас завязался – что надо. Веселый, непринужденный, занимательный. Только перед сном и вести такие душеспасительные беседы. Правда, проку от них… интересно, что бы сказал ал-тар, если бы знал, кто сидит перед ним? Что бы он сказал, если бы знал, что я задумала? Согласился бы с тем, что Невирон – это тоже своего рода испытание? Посчитал бы, что угроза темного жреца – лишь проявление воли его молчаливого бога?
– А какая ноша, у вас, леди Гайдэ? – внезапно спросил ал-тар, испытующе на меня посмотрев. Внимательно так. Остро. И очень-очень пристально.
Я только вздохнула.
– К несчастью, моя ноша – она только моя, господин Георс.
– А все-таки?
– Простите, но мне не с кем ею поделиться. Боюсь, вы при всем желании не сможете мне помочь.
Первосвященник чуть сузил глаза, но потом кивнул.
– Я не вправе настаивать. Но, возможно, когда-нибудь вы передумаете.
– Возможно, – тихо отозвалась я. – Если успею.
Король немного помолчал, благородно не мешая нашей милой беседе, а затем все-таки спросил:
– Как вы думаете, леди Гайдэ, почему ваш Хозяин все-таки решил нам показаться?
Хех. А не много ли вы на себя берете? И не стыдно вам хамить даме в лицо?
– Он не мой хозяин, ваше величество, – весьма прохладно отметила я, демонстративно уставившись в другую сторону. – А показался потому, что посчитал это необходимым. И тогда, когда это было нужно.
– Он самовольно изменил ход древнего обряда.
– Он наконец закончил его, как положено, – так же ровно отозвалась я. – И закрыл Айдову Расщелину, оберегая вашу страну от Тварей Невирона. Вас это не устраивает?
