Лета подчинилась только потому, что не могла в данный момент найти причину улизнуть от него, хотя ей очень хотелось остаться с Берси. Они вместе поднялись на склон, ко входу в Подгорый путь, чтобы их никто не подслушал. Лета сложила руки на груди, избегая взгляда Лиама. И всё же ей было любопытно, что он скажет.
— Не замёрзла? — спросил он.
Она покачала головой. Он был готов, как всегда, отдать ей последнее, лишь бы она чувствовала комфорт. Она вспомнила их с Лиамом короткие встречи на Скалистых островах. Почему-то тогда она чувствовала, что больше ничего не желает. Но время, не справившееся с лечением её внутренних, истекавших воспоминаниями ран, принесло ей осознание. Лета словно вынырнула из глубокого озера, из оцепенения, в котором находилась после смерти Драгона… И трезвая правда реальности её почти обескуражила. Она была пульсирующим клубком из ярости, страха и боли. Приходилось постоянно душить это в себе, чтобы не разреветься, как младенец, и не наорать на первого встречного. Хуже всего была скорбная пустота, накатывавшая на неё перед сном, холодное и глухое ничто. Это вынуждало её искать утешение, и Лиам с его манерой говорить прямо и высмеивать абсолютно всё, что попадётся ему глаза, был отличным лекарством. С ним можно было забыть обо всём, что терзало.
Раны всё ещё болели, но его помощь больше не требовалось.
Она поглядела в светлое лицо эльфа.
— Я провожу вас до места, где назначена встреча с Сынами Молний, — проговорил Лиам, встретив её взор. — С ними же я и отправлюсь во владение Кьярдаль, на переговоры с ярлом, который должен дать войско.
— Это вроде не твоя забота.
— Мне нужно то, что находится в Кар Триге. Мне ясно дали понять, что получу я этот эликсир не просто так.
— Откуда ты вообще узнал про всё это?
— Ну, легенда гласит, что Талак отправился на Север, как велели ему его видения. Он так и не вернулся. И если Логнар говорит, что его тут и похоронили, значит эликсир бессмертия лежит вместе с ним.
— Бред, — фыркнула Лета. — Если бы не этот холод собачий, я бы решила, что сплю, и просила бы меня ущипнуть. Ты лишился рассудка. Предположим, что эликсир существует… Но восемьсот лет уже прошло. Чем бы оно ни было, оно испарилось или истлело.
— Ты иногда такие смешные вещи говоришь, Айнелет, любовь моя, — улыбнулся Лиам, и у девушки дрогнуло сердце. — Эликсиры подобного рода хранятся вечно.
— Ты же не знаешь наверняка.
— Начнём с того, что я готов ухватиться за любой миф. Я знаю, никакое чудо не избавит от старости и смерти. Однако в преданиях говорится, что Талак был знаком с одним алхимиком, который, по слухам, жил на земле более четырёхсот лет. Тут и думать ничего не надо. Логнар подтвердил, что эльф-полукровка Талак имел при себе много волшебных зелий. Это уже написано в книгах северян.
— Я бы в это не поверила, — отозвалась Лета.
— Правда? Ты, девушка, которая сама по себе является невероятной случайностью, ребёнком эльфа и илиара, не верит в чудеса?
— Полуэльфа, — резко поправила Лета. — В роду моей матери сплошные полукровки. Я на четверть человек, и ничего особенного во мне нет. А эликсира бессмертия не существует.
— Вот мы это и проверим. Даже если мне придётся для этого стать мальчиком на побегушках и уладить конфликт с ярлом Кьярдаля. Я стерплю.
— Какой конфликт?
— Год назад он был согласен отдать своих воинов Сынам, а потом вдруг передумал и объяснять ничего не хочет. Мне предстоит убедить его изменить своё решение.
— На самом деле, это мудрый выбор — послать тебя на встречу с ярлом. Ты ведь всё знаешь о людях. Знаешь о их желаниях и всё такое.
— Особенно о твоих, — Лиам понизил голос, заговорив с той интонацией, которую она обожала.
«Ну всё. Прибыли».
— Расскажи о них, — не отступила она, поглядев на Лиама.
— Ты хочешь забыть, кто ты такая, — проговорил он. — Забыть боль, кидаясь в опасность. А что её может тебе дать? Путешествия? Керничьи дела? Так ли сдался тебе этот дракон, ради которого ты притащилась аж на Север? Он не последний, ты чувствуешь, что есть ещё. Но ты куда-то несёшься, сломя голову, лезешь в неприятности. Даже тогда, когда мы уговаривали тебя помочь, ты не сильно ломалась. В глубине души ты понимаешь, что этот поход принесёт тебе что-то новенькое, что подстегнёт твои попытки стереть воспоминания. Тебе кажется, что стоит тебе остановится, и ты угодишь в плен страданий… Я прав?
— Я уже забыла, кем была, — тихо проговорила Лета.
— Если я произнесу его имя, ничего не шевельнётся внутри тебя?
— Зачем ты так? — подняла она на него усталый взгляд.
— Ты не должна забывать. Никогда. Ты должна прочувствовать каждый спазм, каждую секунду этой боли, и только тогда, спустя время, тебе станет легче. Страдания не уйдут, но их станет меньше… Прими боль. Другого выхода нет.
Лета поджала губы, собираясь отойти от него, отбежать, только чтоб не слышать его слов… Лиам сомкнул на её запястье пальцы, не давая уйти. Прикосновение после такого долгого перерыва отозвалось нежнейшей тонкой болью. Её тело приготовилось взорваться от бешеного потока крови по венам. Чувства, не чувства, но её организм Лиама любил и ждал.
— Почему ты не хочешь быть со мной, Айнелет? — спросил эльф, сильнее смыкая пальцы на её руке.
— Я говорила, что мне нужно время.
— Да, я дал тебе месяц, и чуть не сдох за него, — прошептал он с гневом, наклонившись к ней. — А потом ты взяла и скрылась. Словно сбежала.
Она не ответила, переведя глаза на пятно костра вдали от них.
— Когда-нибудь всё, что я делал, и то, кем я был, перестанет иметь значение, и ты придёшь ко мне.
— Ты думаешь, что я сбежала от тебя из-за того, что увидела тогда на островах? — ощетинилась Лета. — А говоришь, ты знаешь людей.
Она вырвала руку и спустилась вниз, оставляя Лиама глядеть ей вслед. Надо было пройтись после такого разговора, а ещё лучше — окунуться с головой в прорубь, остужая свой больной рассудок, твердивший ей о том, что она — набитая дура.
* * *
Полукровки нигде не было видно. Конор заметил, как она ласкалась со своим эльфом, затем вроде бы они поссорились, она прикрикнула на него и убралась со склона. Интересно…
Конор оставил точильный камушек и меч. Девчонка его настолько забавляла, что он не поленился подняться на ноги, порядком уморившиеся от долгого пути, и найти её. Но перед этим он ещё раз обвёл глазами тот сброд, что его окружал. Берси, местный поэт, в прошлом грязная подстилка для кровососов, потрудившийся сочинить целую оду, восхваляющую Сынов Молний, бормотал себе под нос песни и теребил струны своей бандуры. И какой чёрт его дёрнул тащить это с собой? Она же размером с крупную собаку и весит также.
Кстати, о собаках. Конор посмотрел в другую сторону, где волколак и Родерик уже заступили на дозор, сидя на плоском валуне, подстелив себе под задницы чей-то плащ. Псина была какая-то тихая, молчаливая, перекидывалась редким словечком только со своим дружком или с полукровкой. Мутный парень. Как и тот, что сидел рядом. Хоть девчонка знала его с детства, она и понятия не имела, что сделал Север с Родериком Великанья Кость, как этот южанин, самоуверенно считавший себя частью их народа, приучился пить грибные отвары, от которых у него начисто сносило крышу… Полукровка несказанно удивится, если узнает об этом.
