— Встречался ли я с ним? Да. Надеюсь, это все?
— Что произошло? — не унималась Лета. — Когда я рассказывала тебе про него, ты так напрягся, как будто камень проглотил. А когда вы встретились, там… Вы так смотрели друг на друга…
— Если бы Марк не начал это ворошить, ты бы не подняла этого вопроса.
— Но он это сделал, — произнесла она. — Теперь расскажи. Я не отстану.
Драгон помедлил, собираясь с мыслями.
— Давно нужно было тебе все рассказать, но я… Я боялся, — произнес он. — К этому ты никогда не будешь готова.
— Расскажи. Сейчас.
— Это ранит тебя.
— Нет. Продолжай.
— Увидев Милована сегодня, я сразу его узнал. Я запомнил его лицо на всю жизнь. Я запомнил, как оставил след на этом лице много лет назад.
— Постой… Его шрам, это ты сделал?
— Угу.
— Когда?
— В ту ночь, когда… Лета, я не могу этого произнести.
Она села и обхватила руками колени.
— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, о чем я думаю.
— Прости.
— Это он… убил ее?
— Да.
Она судорожно вдохнула хвойный воздух. Она долго молчала. Драгон сел тоже, привалившись спиной к дубу, и наблюдал за ней. Он не решился дотронуться до нее или сказать что-то.
— Почему ты раньше мне не сказал? — глухо спросила она.
Ее голос звучал как чужой.
— Что бы это дало?
— Ты серьезно? Что бы это дало? Я бы убила его в тот день, как встретила, в Сухой Жилке.
— Ты бы не смогла.
— Почему ты этого не сделал? — Лета обернулась, и глаза ее были полны слез. — Почему? Он убил ее.
— Да, — Драгон выдержал ее взгляд. — Я не сумел ему помешать. Но я спас тебя.
— Почему ты не убил его? — повторила Лета.
В ее вопросе послышались нотки гнева.
— Потому что у меня не получилось бы. Он один из самых умелых воинов, которых я когда-либо встречал. Я бы погиб. Напрасно. Вместо этого я сберег и вырастил тебя.
— Тогда я убью его.
— Нет, — Драгон взял Лету за предплечье и сжал его. — Послушай. Ни я, ни ты не справимся с ним.
— Он убил ее.
— Я знаю, я… — Драгон вздохнул и отвел взгляд от девушки. — Ты не представляешь, как тяжело мне жить с этим. Вот поэтому я не рассказывал. Я хотел оградить тебя о того, что может причинить боль.
— Это князь приказал, да? — тихо спросила она. — В отместку за то, что она сделала во время Медной войны? Я думала, что мама погибла от рук грабителей, которых ты потом сам прикончил. Ты так говорил.
— Я солгал. После войны мы были вынуждены скрываться от убийц, которых подсылал к нам Твердолик. Почти никто об этом не знает.
— Почему?
— Я не хотел, чтобы тебя нашли. Но после Суаривы это все перестало иметь смысл.
— Теперь можно рассказать всем, что сделал Милован.
— Ты думаешь, что кто-то обвинит его в том, что он убил женщину, сотворившую зло его народу? Я… — Драгон запнулся, поглядев на на Лету. У той в глазах стояли слезы. Он привлек ее к себе и крепко обнял. — Прости. Я зря рассказал.
— Не зря. Это правильно, — выдохнула она.
Она всхлипнула и задрожала. Драгон растер ладонями ее холодные плечи.
— Тебе нужно поспать. Набраться сил.
Лета положила голову ему на грудь.
— Я хочу убить его.
— Я знаю.
— Драгон, я ненавижу его. Я хочу смотреть, как он умирает.
— Потерпи. Это пройдет.
— Разве?
Драгон перестал растирать ее плечи и только обнял сильнее.
— Нет. Никогда не пройдет, — произнес он, чувствуя ее неровное дыхание на своей груди.
Лета крепче прижалась к Драгону. Она еще долго содрогалась, но слез не было. Когда она уснула, Драгон расслабился. Он смотрел на участки черного неба, видные ему через ветви дуба. Этой ночью он так и не сомкнул глаз.
***
Иветта вышла на центральную улицу. За последние несколько дней сильно похолодало. Она поплотнее закуталась в шаль. В сумерках Тиссоф переливался сотней огней. Мелькали лица, звучал веселых смех, уличные музыканты проигрывали абсолютно все мелодии и песни, которые знали. В городе начинался праздник. Каждый вечер, каждую неделю, каждый месяц… Тиссоф был местом не только деятельности магов, но и бесконечного веселья. Неиссякаемое ночное гулянье было его частью.
Иветта проходила мимо пестрых лавочек с завлекающими вывесками и разодетыми торговцами, мимо шумных компаний и уютных трактиров, мимо уличных представлений и танцующих под завораживающую музыку людей. Наступала ночь, а с ней кварталы Тиссофа все больше входили в состояние эйфории.
Она была неприкосновенна. Перед ней расступались, провожали взглядом, некоторые почтительно склоняли головы. С виду Иветта была обычной молодой девушкой, однако люди подсознательно чувствовали, кто она. Она была волшебницей, той, кто познает тайны великой науки. Люди всегда уважали магов. И боялись. Маги могли в несколько произнесенных слов решить насущные человеческие проблемы, а могли и наслать проклятье, если кто-то попытается их обидеть. Все поникали перед их мощью.
Но Иветта не понимала этого. Другие ведь не знали, что значило быть магом. Что значило уметь подчинять себе искусство волшебства.
Учеба. Сотни книг, годы практики, полная изоляция от общества в течение очень долгого времени. Бесконечные провалы и осознание своей ничтожности. Желание забросить все и вернуться домой, к родителям. Но после снова возвращение к книгам. Практика. Нескончаемые повторы тех трюков, которые не получаются месяцами. Сотни книг. Долгие ночи, проведенные в зазубривании заклинаний и магических формул. Невозможность сблизиться с кем-то.
Иветта мельком взглянула на молодого мужчину, который возник у нее на пути. Он был одет в роскошный темно-красный, как кровь, камзол ручной работы. У него была черная густая борода и небесно-голубые глаза. Он учтиво поклонился и отошел в сторону, пропуская ее. Она прошла мимо него и через минуту забыла его лицо.
Невозможность сблизиться с кем-то.
Члены Сапфирового Оплота, да и вообще почти все высшие маги, не заводили семей по одной простой причине — маг должен посвятить всю свою жизнь магическому искусству, а брак и дети являлись большой помехой. Впрочем, короткие любовные связи никогда не запрещались. Но что-то более серьезное категорически не принималось в обществе высших магов. Если маг хотел завести семью, ему надлежало оставить свое ремесло, и немногие так поступали. Погружаясь все больше в это тайное искусство высшей магии, чародеи были увлечены и не особо хотели обременять себя семейными узами. Но все заводили однажды легкомысленные, ни к чему не обязывающие отношения. Дита настаивала на том, чтобы Иветта воздерживалась и от них. Слишком много ей еще предстояло изучить, и она не должна была тратить время на любовные похождения. Госпожа Иундор говорила, что юной магичке предоставится возможность познать любовь, но позднее.
