Лета невесело посмотрела на Лиама.
— Не гляди на меня так. Ты их жалеешь? Тех, кто убивал твоих предков?
— Ну вот. Опять этот разговор.
— Ты первая начала.
— Я их жалею. И ничего поделать не могу, — отозвалась Лета, скрещивая руки на груди.
— Как скажешь. Но скоро ты все поймешь.
Прошло около получаса. Лета силилась рассмотреть что-либо через решетки на окошках, но фрагменты, которые она видела, были лишь обрубками и маленькими частями целой картины. Лиакон мирно дремал. Лиам пристроился к другому окну, изредка поглядывая на Лету и вытирая лоб. Его одежда не подходила для климата Китривирии. Он весь вспотел.
Устав напрягать зрение в попытке разглядеть улицы Сфенетры, Лета повернулась к Лиаму.
— Кто это был? — поинтересовалась она. — С усиками.
— Мецура. Мелкий вельможа. Ходит за Дометрианом хвостиком, но выше по статусу никогда не поднимется, хотя все еще надеется на это.
— А что с ним не так? Кроме навязчивости и неприятного голоса.
— Ходят слухи о его связях с подпольным рынком Сфенетры, где торгуют рабами.
— Хм. Ты сказал, что это нормально.
— Рабов здесь немного, и далеко не все могут их позволить себе. Только привилегированный слой населения. Содержать рабов не так уж просто. За плохое обращение с ними можно получить огромный штраф или лишиться каких-либо прав, занимаемой должности и так далее.
— Ты сейчас шутишь?
— К рабам в Сфенетре относятся хорошо. Но они все равно рабы. А вот подпольные работорговцы, — Лиам закинул ногу на ногу и поправил рукава своего дублета, — продают людей для боев.
— Это те самые знаменитые игры на аренах?
— Нет, разумеется. Царь часто устраивает подобные игры, имитирующие реальные схватки, во время праздников. Но обычно они заканчиваются, когда на песок проливается первая кровь. Бойцы погибают крайне редко. Считай, никогда. Однако народу не хватает жестокости. Зрелища. Крови, которая хлещет из перерезанных глоток. Мозгов, которые растекаются по арене. Такое публика любит. Поэтому появились подпольные бои, где участвуют рабы. Это не игры, а бойни.
— Ты не одобряешь?
— Там погибают не только люди, но и илиары, попавшие туда из-за денежных долгов или по какой-либо другой причине. Просто бессмысленная резня, на потеху народу. Конечно же, многие в городе имеют к этому отношение. В том числе илиарская знать. В большинстве своем это такие, как Мецура — небольшие вельможи, ищущие дополнительный заработок, илиары, которые мало что представляют из себя без наследства, которое им оставили их отцы и деды. Так что, — Лиам растянул губы в характерной обаятельной улыбке, — пусть Мецура пройдется пешком до дворца.
Паланкин остановился через час. Они выбрались из него и увидели перед собой ворота, за которыми мощеная белым камнем дорога вела к невысокому строению прямоугольной формы в три этажа и с несколькими башнями.
— Это есть он? Резиденция царя? — спросила Лета.
— Да, Дворец Онецас. Дворец Ветров, — ответил ей Лиакон.
Строение было идеально ровным, окруженным колоннами и скульптурами на фасаде. Справа виднелись маленькие деревья, прячущие свои пышноватые кроны и узкие стволы за углом — должно быть, сад. У ворот паланкин встречала стража дворца. Они со всей учтивостью обратились к Лиаму и обязались сопроводить компанию до царя. Их доспехи отличались от того, в чем ходили парни Лиакона и легионеры, которых Лета видела в Фоль Эль`та. Они были совсем легкие, богато расписанные, словно служили для демонстрации своей красоты, а не для защиты.
— Это Сфенетрийская гвардия, — пояснил Лиам в тот момент, когда они шли по мощеной дороге, с посаженными вдоль деревцами с овальными листочками и миниатюрными белыми и карминовыми цветами. — Они поддерживают порядок в городе и служат охраной для Дометриана.
Подойдя к дворцу ближе, Лета увидела, что за зданием было еще несколько идентичных строений, в пару этажей и куда меньшими размерами. Как оказалось, Онецас был дворцовым комплексом.
Внутри дворца все было такое же ровное, простое до совершенства и от этого невероятно роскошное. В интерьере преобладали в большинстве своем светлые оттенки. Лета хотела задержаться, чтобы рассмотреть роспись на далеком потолке, скульптуры вдоль стен большого холла и квадратный минималистский фонтан, но Лиакон и Лиам повели ее дальше. Они прошли холл, свернули в небольшой коридор, где стража наконец оставила их. Через этот коридор они попали к еще одному, более просторному. И в конце него они нашли высокие массивные двери.
— Вот и все. Иди, — сказал Лиам.
— Что?
— Иди, кроха. Он ждет тебя.
Лета растерянно обернулась к ним.
— Вы не пойдете?
— Мы там лишние.
— А как я выгляжу? Мне, наверное, стоило приодеться перед этим или…
— Так, — Лиам обнял ее за плечи. — Это великая встреча, я понимаю. Но не впадай в панику.
— Я вовсе не волнуюсь.
— Совсем?
Лета пожала плечами. Немного неуверенно, сохраняя будничный и скучавший вид. Она не понимала, что должна чувствовать. Не было ничего в ее мыслях и сердце.
— Тогда иди.
Они раскрыли перед ней двери. После им пришлось буквально втолкнуть ее в зал, потому что она заколебалась и затормозила.
Тронный зал был залит дневным светом, проникавшим со стороны огромного балкона за аркадой. Лета потрясенно заморгала, разглядывая вазы с крупными необычными цветами и растениями, видя искусные фрески на стенах и ослеплявшие своей белизной колонны. На противоположном конце зала стоял трон из серого камня со вставленными в него драгоценными камнями. Подлокотники были изображены в форме медвежьих голов, а по спинке разбрелись странные символы.
Двери зала бесшумно закрылись. Лета посмотрела на них, затем перевела внимание на зал и только сейчас заметила его.
Он стоял там, у колонн, хотя она ожидала увидеть его рядом с троном. Высокий, как она и думала, с черными волосами, как у нее, и в богатых одеждах. Он стоял к ней спиной, у начала балкона.
Лета медленно прошла по залу и остановилась довольно далеко от Дометриана, сцепив руки перед собой в замок. Она не знала, что ей следовало говорить, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. За дверьми она была как будто равнодушна, но теперь неприятное, скребущее внутренности волнение с каждой секундой нарастало в ней.
— Попутный ветер не сильно дул в ваши паруса, раз уж вы опоздали на два дня, Олириам, — проговорил вдруг Дометриан.
Голос его, с глубоким акцентом, был невысок, приятен и мягок. Лета выпустила воздух из легких, собираясь с мыслями.
— Море — необузданная, дикая и капризная стихия, царь. Немудрено и на пару дней задержаться, — хрипло произнесла она.
