– И всё равно: многовато бойцов для одного гуманоида.
– С ним октапоид. И робот… А ты же знаешь, эти паршивцы могут прятать в своих телах что угодно. Любые игрушки, если ты понимаешь, о чем я… Главное не подпустить их к кораблю. Гуманоид нужен Срыгню живым.
– Не слишком ли много чести?
Громила нервно огляделся и наклонился к Саёнаре. Пахнуло луком и корицей.
– Говорят, он виделся с Пифией.
– Она, вроде как, для этого и нужна, верно? Многие прилетают поговорить с Пифией.
– Нет, ты точно новенькая… – Нос-в-Глотку, зыркнув по сторонам, склонился к самому уху Саёнары. – Пифия не принимала никого последние восемь галакто-лет, сечёшь? И Малыш очень хочет знать, почему она проснулась. И что сказала.
– Ничего не понимаю, – заметил Порфирий, лавируя между палаток и контейнеров. – Водолей входит в дом стрельца… Бред какой-то.
– Лев пересекает дом скорпиона, – поправил Сэм. – И в нем нужно опасаться стрельца.
– Вы забыли о весах, – поправил Гораций. – Дом скорпиона, затем весы. Но самое главное ждет в близнецах.
Они уже подходили к пандусу, который вел на поверхность. Порфирий сверился с маркировкой на одном из контейнеров, чтобы убедится, что пандус – тот самый.
– Что это значит? – вопросил Сэм, задумчиво подбрасывая на ладони апельсин. – Лев, Стрелец, Скорпион… Какие-то расы? Она сказала: – "пересекает дом". Мы попадем в гости к этому самому скорпиону?
Порфирий перехватил апельсин в воздухе и сунул его под нос Сэму.
– Ты где взял фрукт?
Сэм посмотрел на оранжевый шар, будто видел его впервые. Затем пожал плечами.
– Обрел.
– Обрел? Мало нам неприятностей? – Порфирий побледнел.
– Ну и что? Я задумался, это была автоматическая реакция. Рефлекс.
Сэм нервно огляделся, и вдруг почувствовал себя как-то нехорошо. Включился инстинкт, который не раз предупреждал его об опасности. Короткие волоски на шее встали дыбом, кожа на спине начала съёживаться. А еще невыносимо зачесались пятки.
– Почему все закрылись? – удивился Порфирий. – Я думал, Базар – предприятие круглосуточное.
– Что-то происходит, – сказал Сэм.
– Обычно так случается, когда живые существа чуют неприятности, – лекторским тоном сообщил Гораций. – Торговцы, в попытке защитить имущество и жизнь, закрывают лавки и спускаются в укрепленные подвалы – пересидеть смутные времена.
– Ты меня очень успокоил, – заметил Сэм.
– Давайте-ка убираться поскорее, – скомандовал Порфирий, подгоняя Сэма и Горация, как наседка цыплят. – Нам своих неприятностей хватает.
Ослепительный лазерный луч прорезал глубокую дымящуюся борозду с оплавленными краями прямо перед ботинками Сэма. Тот отскочил.
– Ого! Прожигатель камня. Знатная зверюга… Вскроет оболочку астероида, как консервную банку, – жизнерадостно сообщил Гораций. – Но не стоит волноваться. Это был предупредительный выстрел.
– Что-то ты слишком спокоен для того, кого только что чуть не изжарили, – бросил через плечо Сэм. Они с Порфирием встали спина к спине, робот шустро спрятался за ними.
– Если б нам грозила опасность, Пифия обязательно предупредила бы, – отмахнулся он.
– А может, она и предупредила, – буркнул осьминог. – На свой, замороченный манер. Только мы-то в её заморочках ни ухом ни рылом…
– Не думаю, – Гораций укоризненно поскрипел шейным шарниром. – Логика подсказывает, что лев, скорпион и всё остальное – где-то очень далеко отсюда. И, пока мы туда не попадем…
– За логику, как за силовое поле, не спрячешься, – отмахнулся осьминог и крикнул, приложив щупальца к клюву: – Эй вы! В чем дело?
– Нам нужен рыжий гуманоид, – ответили откуда-то из-за контейнеров. – Остальные могут уйти.
– Вас послал дон Муэрте? – крикнул Сэм.
– Мы работаем на Малыша Срыгня. Он хочет просто поговорить.
– Ага, щас… – проворчал Порфирий. – Знаем мы таких простоговорильщиков. Признавайся, Сэмми, что ты успел натворить, пока мы тебя ждали?
– НИЧЕГО я не творил, – прорычал Сэм. – Отнял чуток денег у каталы, так он сам выудил их у какого-то простофили… Стоило из-за этого сыр-бор городить?
– Ну, раз его уже нагородили, нужно думать, как разгородить, – откликнулся Порфирий. – Эй, вы! Дайте нам минутку на размышление!
Он наклонился к Сэму.
– До корабля не так уж и далеко. Рванем по моей команде: я буду расчищать дорогу, а ты присмотри за Горацием. Двигайтесь строго за моей спиной…
– Они покромсают тебя лазерами, как касатки кита, – сказал Сэм.
– Ничего. Как-нибудь прорвемся.
– Я сдамся.
– Ты что, сдурел?
– Они хотят поговорить, верно? А ты ведь знаешь, я – мастер переговоров. Как-нибудь отбрешусь. В крайнем случае, пообещаю им сокровища, зарытые на Бете Завулона…
– Спрашиваю еще раз: у тебя кукушечка поехала? Нет никаких сокровищ!
– Но они-то этого не знают… Идите на корабль. Запритесь и ждите. У "Одуванчика" обшивка такой толщины, что её и за год не проплавить.
Осьминог вздохнул так, будто пытался объяснить теорию вероятности двухлетнему малышу. Но затем сдулся и стал фиолетовым.
– Одного не отпущу. Вместе пойдем.
– Не в этот раз, братишка. Нужно, чтобы кто-то встретил Саёнару с Нафаней и всё им объяснил.
– С этим справится Гораций.
– Ты же знаешь, что нет. Оставшись один, он начнет паниковать. И вообще… Помнишь, что было в прошлый раз, когда его оставили одного?
– Некрасиво обсуждать меня так, будто меня здесь нет, – вставил Гораций.
– Извини, друг. Просто…
– И я не виноват, что в утюге кончился пар. А кран был слишком далеко, огнетушитель не сработал, а я всего лишь хотел…
– Мы знаем, знаем, – успокоил робота Сэм. – Ты не хотел ничего плохого.
– Но я и не сделал ничего плохого! Просто вышел из дома и стал ждать, пока всё догорит…
– Эй! Вы сдаетесь? – вновь послышался голос из-за контейнеров. – Малыш теряет терпение.
– Я сдамся в том случае, если мои друзья беспрепятственно пройдут на корабль, – прокричал Сэм.
– Согласны!
– Идите, идите, – Сэм кивнул друзьям. – Дуйте отсюда, пока они не передумали.
Сдаваясь, Сэм рассчитывал на Саёнару: она сможет его вытащить. Она же воин-Хатори, мать её за ногу… Порфирию о своих расчетах лучше было не говорить. И так временами синеет от ревности…
Здоровенный выходец с Циклопии – Сэм едва доходил ему до груди – подошел и связал ему руки. Сзади. По ощущениям, угрем-удавкой: хвост помещался в пасть рептилии, челюсти смыкались, и без специальной отмычки их было не разжать. Что характерно: при малейшей попытке жертвы пошевелить руками, угорь инстинктивно заглатывал хвост всё глубже. Совсем избежать движений было немыслимо, так что, если проносить угря довольно долго, можно остаться совсем без рук…
