– Раз уж так вышло, встретим судьбу вместе. Плечом к плечу. Точнее, плечом к макушке… – добавил он, глянув на девушку сверху вниз. Та в ответ только фыркнула.
Колпак кабины откинулся. Песок сразу заклубился внутри, не давая увидеть пилота. Затем, когда очередной порыв ветра снес песок в сторону, они разглядели черное мохнатое тело с восемью щупальцами.
– Глазам не верю… – пробормотала Саёнара. – неужели Порфирий? Задаст он тебе дрозда, так и знай…
– Это не он, – оборвал её Сэм. – Это… Ёрш твою чешую!
– Не может быть. Мы же видели, как взорвался "Одуванчик".
– Сама говорила: чудеса случаются.
Развернув Саёнару к себе, Сэм обхватил руками её плечи и крепко, жарко поцеловал.
– Эй, мы так не договаривались, – запротестовала девушка.
– Не дергайся. Мы уже на небесах. Умерли, и даже не заметили… Так что теперь можно всё.
Пробившись сквозь бурю, к ним подплыл черный осьминог в лихо повязанной красной бандане.
– Сэм! Сэмми, братишка! Это же надо… Сколько световых зим, сколько световых лет… – он заключил в исполинские объятия сразу обоих. – Что это вы здесь делаете?
Эпилог
…Крыша небольшого ресторанчика была укрыта пальмовыми листьями, а столы и стулья, стоящие прямо на песке, сделаны из гибкой местной лозы, напоминающей ротанг.
Легкий ветерок трепал отросшие волосы Сэма, лоб и щеки согревали лучи небольшого, но приятного светила, а тело покоилось в удобном плетеном кресле. В руке бравого капитана уютно устроился кокосовый орех, со срезанной верхушкой и воткнутым в серединку маленьким зонтиком.
– Вспомоществуйте напитком в стаканчик… – в поле зрения Сэма показалась тонкая зеленоватая ручка. Тремя пальцами узкой ладошки она сжимала вместительный хрустальный фужер, на дне которого плескалось несколько капель бирюзового коктейля.
– Эй, тебе не много будет, троглодитина? – обеспокоился Порфирий. – Отравишься эдак, с перепугу…
– Сильнейший и глубочайший по силе воздействия стресс имею. Без алкогольного вспомоществования никак не снимаем оный…
Посредник, без шубы и апломба оказавшийся обычным тщедушным зеленым гуманоидом и вполне компанейским парнем, икнул и еще раз потряс фужером перед лицом Сэма.
– Вспомоществуйте… Ну пожалуйста, жалко вам что-ли?
– Да налей ты ему, – бросила, не открывая глаз, Саёнара. – Пусть расслабляется.
– Тебе чего налить-то? – вздохнув, Сэм принял вертикальное положение.
– Прошлое успокаивательное средство на какую букву было? – глубокомысленно вопросил ящер надтреснутым голоском.
– На "Д". "Диамантовое сверло"
– Тогда сейчас нужно на "Е". Желаю "Ежовую рукавичку"! – возвестил Посредник, требовательно помахивая фужером.
Сэм почесал в затылке.
– Так… Сейчас сообразим… Это значит, драгобанское горячее пиво, к нему – два кубика замороженной водки с Алгола, пол-десертной ложки мегамяты…
– Чинарик не забудь, – бросил Порфирий. Плетеным креслом он пренебрег и вытянулся на желтом песочке, раскинув щупальца на всю длину и ширину. За неимением очков с восемью линзами, глаза его были прикрыты несколькими плетеными панамками.
– Чинарик? – удивилась Саёнара. Бикини с рисунком из розовых крупных орхидей удивительно шло её белой безупречной коже и черным, распущенным по плечам, волосам.
– Чинарик добавляют только у нас, на Китеже, – пояснил Сэм. – Исключительно моряки, отстоявшие три вахты в период зимних муссонов, когда касатки охотятся на китовый молодняк.
– Желаю как у молодняка! – оживился Посредник. – Великий предводитель морских пучин есмь. Заслужил.
– Ну хорошо, хорошо… Потом не жалуйся.
Потыкав в клавиши синтезатора, Сэм намешал коктейль и осторожно, чтобы не расплескать, пустил его по столу к ящеру.
– Взболтай, но не смешивай, – напутствовал он. – А то водка испарится, а пиво закипит…
Синтезатор им предоставил в личное пользование ресторан – после того, как официанты сбились с ног, пытаясь утолить жажду двух изголодавшихся по спиртному октапоидов. Администратор – исключительно вежливый и корректный гвалтезианец – помаргивая ресничками прелестных лазоревых глазок, разбросанных по всему длинному и гибкому телу, водрузил аппарат рядом со столиком, с пожеланием всяческих благ, хорошего аппетита и неутолимой жажды… Лента счета, выползающая из кремового бока умной машины, уже доходила до песка и даже сворачивалась в изящную трубочку.
– Ням-ням, вкусняшка… – из ноздрей ящера показались две струйки пара. – Теперь на "Жо"! – он вновь протянул фужер. – "Желтофиолевый рассвет": две черешенки на кружку высокооктанового спирта.
– Откуда в такой щуплой скотинке столько сил? – удивился Порфирий. – С виду – задохлик прямоходящий, а пить горазд…
– Имею пять желудков и одну запасную печень в отдельной баночке, – подняв фиолетовые глазки, пояснил Посредник. – Очень запасливый есмь. Пред-усмотрительновый.
– Да уж, в кулацком хозяйстве и зеленая ящерица – племенной ёжик…
Жонглируя сразу десятью мячиками, к столику подплыл черный осьминог. На шерстинках блестели капельки воды, в глазах плясали веселые морские чертики.
– Почему веселье вянет на корню? – осведомился он, оглядев компанию и найдя её расслабленное, элегическое настроение несколько скучным. – Порфирий! Я же назначил тебя почетным младшим черпальщиком… Наливай. Дым должен быть коромыслом, а напитки – рекой. Иначе, какое ж это веселье?
– Желаю… – Посредник, покачиваясь, приподнялся. Потерял равновесие, но тут же восстановился, обвив кончиком хвоста ножку кресла. – Желаю реку коромыслом, а дым рекой. Предоставьте.
– Сейчас сделаем, – пообещал Нафаня и повернулся к Сэму. – Ученик младшего черпальщика! Организуйте восьмиведерную. Зеленявке то же самое, тока поменьше.
– Чего именно? – Сэм потянулся к клавишам синтезатора.
– Китовый особый.
– С жареным пузырем?
– Как положено, – солидно кивнул осьминог.
Крякнув, Нафаня осушил громадную, почти с себя ростом, кружку. Ящер, умильно сложив лапки на тощей чешуйчатой груди, наблюдал. Фиолетовые глазки с желтыми, вертикальными зрачками, увлажнились от восхищения.
– Великого мастера возлияния наблюдаю, – подольстился он к октапоиду. – Искусное и прельстительное оперирование крупной формой. Поступаю в ученики. Оплата сдельная, по достижении впечатлительного и умопомрачающего результата…
Сэм откинулся в шезлонге и прикрыл глаза тёмными очками. В груди, под звездообразным розовым шрамом, время от времени что-то неприятно дергало, а сердце, будто забывая о своих обязанностях, нет-нет, да и пропускало удар… Кэсси сказала, это пройдет. Перестанет ломить ребра, перехватывать дыхание; забудется тошнота и бесконечное обливание то холодным, то горячим потом. Прекратится бесконечное паническое падение в черную, расцвеченную красными всполохами, бездну…
