— Да, это здесь, — проговорил Вармин и подошёл к стене. — Последнее пристанище смертных богов.
Он провёл жилистой рукой над вязью знаков. Они очень отдалённо напоминали алфавит илиарского языка, скорее близкие к руаншитским иероглифам, какие Лета встречала на дне винных кувшинов.
— Это вся их история, — добавил проводник. — От рождения до смерти.
— Расскажи, — попросила Иветта и высвободилась из рук Леты.
Она по-прежнему нетвёрдо стояла на земле, но на лице светился неподдельный восторг. Казалось, почувствованная в крипте магия опьянила её.
Лета видела только покрытые красной пылью илиарские скелеты, белые каракули на стенах, а лёгкие её наполнялись слабой вонью древней гробницы, но не волшебной силой. Она немного завидовала чародейке.
Вармин переместился к противоположной стене и положил ладонь на сплетения символов.
— Тут говорится, что они пришли сюда после гибели Рилналора вместе с другими илиарами и стали вождями племён, — произнёс он. — Они могли повелевать ветрами и гасить солнечный свет. Они уничтожали своих врагов, взмахом руки превращая их в прах. Они хотели погрузить весь мир в хаос, сделать своих последователей рабами, потому что никого не считали достойными себе.
— Так они были злыми божествами? — спросила Иветта и присмотрелась к исписанной мелом стене.
— И да, и нет, — Вармин шагнул дальше, ведя ладонь по узорам древних букв. — Говорят, что Ткачи не были законными детьми, поэтому собственная мать, опасаясь позора, оставила их умирать у подножья Горы Смерти — того вулкана, что впоследствии погубил Рилналор. У детей не было имени, не появилось и потом. Они должны были умереть, но выжили, благодаря белой медведице, которая вскормила их своим молоком.
Проводник обратился к рисунку на стене, изображавшему что-то похожее на ромб. Далее его рука коснулась очертаний символа, похожего на силуэт медведя.
— Когда пришли ужаснейшие во всей истории Рилналора холода, медведица погибла, и они укрылись внутри неё. Они испили ее крови и обрели магическую силу, подаренную им святым животным lafose ferovn1.
— Священное животное твоего рода дало им силу, — проговорила Иветта, бросив взгляд на Лету. — Невероятно, как всё взаимосвязано.
— Илиары поэтому до сих пор чтят белого медведя? — спросила та.
— Мы чтим его, потому что lafose ferovn — символ наших царей, kovici2, - ответил Вармин. — Этот зверь был их покровителем задолго до появления Ткачей. Какая ирония в том, что медведица решила благословить именно их, безродных и оставленных умирать в лесу, а не ваших предков.
— Что стало с Ткачами дальше?
— Их нашел бедный ткальщик. Так они получили своё прозвище. Первое время они жили в этой семье и помогали с ремеслом, но были изгнаны, когда стал проявляться их особый дар. Здесь сказано, что Ткачи — и есть причина извержения Горы Смерти. Так они отомстили миру, что раз за разом отвергал их, а после возвели свой на Иггтаре. Я слышал и другую историю. О том, что их дар разгневал Овриона, и боги покарали весь континент.
Вармин повёл ладонь по самым верхним письменам.
— Их страшились и уважали, — произнёс он. — Но каково же было разочарование, когда последовали узнали, что Ткачи были смертны. Они умерли от старости. Народ всё равно решил похоронить их со всеми почестями. Они так и остались для илиарских племён идолами, созданиями с необъяснимой силой.
— Всё-таки смертные? — хмыкнула Лета. — Почему тогда их называют богами?
Иветта подошла к одному из постаментов.
— Никто из Конгрегации не почувствовал этого, — прошептала она, закрыв глаза. — Но их сущность наполняет каждую песчинку здесь. Их магия всё ещё жива. Это… потрясающе.
Она вытянула руку и внезапно запустила её в грудную клетку скелета. Вармин охнул от такого кощунства. Иветта вытащила какой-то маленький предмет, похожий на медальон из тусклого металла и показала его Лете.
— Они не были богами, — сказала она. — Они были чародеями.
— И как это связано с Леком? — поинтересовался Берси, задумчиво приглаживая выбившуюся из хвоста кудряшку.
— Они с ним — никак. Но я поняла, — глаза чародейки загорелись. — Я изначально неверно истолковала слова Радигоста. В Лека никто не вселялся, ему помогает маг.
Круглый камушек обжёг ладонь Леты холодом. Позеленевшая медь. Неизвестный камень. Дерево. Это и впрямь медальон. Она повертела предмет в пальцах, осматривая его со всех сторон. Выбитые в металле узоры походили на ветви деревьев. Или вены человека. Камушек оплетала тонкая полоса дерева, служивая скреплением двух частей. Очевидно, что медальон открывался, но Лета не стала проверять.
«И как он не сгнил за столько лет?»
— Радигост послал меня искать Ткачей не потому, что кто-то из них мог быть виновен в происходящем, — пояснила Иветта. — Он послал меня найти оружие против Инквизиции. Силу, которой не нужно подпитываться Первоначалом, а значит, она невосприимчива к защите в Тиссофе.
Лета медленно перевела на неё взгляд и кинула обратно медальон, который Иветта поймала на лету.
— Вот как мы разрушим поле, — выпалила керничка.
— Осталось только научиться управлять этой силой, — проговорила чародейка и спрятала медальон в кармане брюк.
1. Lafose ferovn (илиар.) — Белый медведь.
2. Kovici (илиар.) — Царевна.
Глава 28. Часть 1
Глава 28.
Эламансия.
Короля вывернуло на выходе из полевого лазарета. Мив подскочила к нему с платком, но Сирин грубо отпихнул её и вновь склонился над жухлой травой. Спазмы продолжались ещё некоторое время, сухие и слабые, так как весь скудный завтрак вышел из короля почти сразу.
Его отпустило через пару минут. Славлен выпрямился и принял платок у эльфийки. Вытирая бледное лицо, веснушки на котором в сером полуденном свете казались уродливыми чёрными точками, он смотрел на расстилающееся перед ним поле. Здесь всё было уродливым. Неудивительно, когда солнце застилал дым погребальных костров.
Славлена снова скрутило, но рваться было уже нечем. Он перетерпел боль и глубоко задышал, стараясь не вслушиваться в крики раненых за спиной. Прийти сюда было необдуманным решением. Хотел своими глазами увидеть это всё, поддержать народ…
Король.
Король, который трясся так, что вот-вот упадёт рядом с трупами. В палатках лазарета не было места, и всех, кто умирал от ран, стали выкладывать снаружи. Их лица не были прикрыты, вся ткань шла на перевязку. Их глаза не были закрыты, лекари не теряли на это время и пытались спасти другие жизни, вытаскивая солдат из помятых и расплавленных доспехов. В какой-то момент тела перестали осторожно складывать, их выносили под руки и швыряли на землю.
