— Я хотела спросить, — вдруг выдала она, и глаза её оживились немного. — Такая реакция… Она тоже досталась тебе от Лэлеха?
Он понял, о чём она говорила.
— Да. Время словно замедляется в такие моменты.
Пауза.
— Болт ведь не летел в мою сторону, — произнесла полукровка.
— Да, он промахнулся. Но шагни ты чуть в сторону, он бы сильно задел себя. А нам и так хватает раненых.
Она пожала плечами. Да пусть думает, что хочет. Он просто стоял тогда рядом. Если он мог перерубить этот чёртов болт в полёте, то почему не должен был этого сделать?
— Я пойду, — полукровка выпрямилась и пошла в сторону, обходя Конора на большом расстоянии, словно страшась оказаться слишком близко к нему.
— Нет.
Она остановилась как вкопанная.
— Не начинай. Только не сегодня.
— Почему?
— Я не готова.
— Ты всегда готова.
Полукровка поджала губы, покосившись на него с еле заметным раздражением. Уже хоть что-то помимо горестного льда в её глазах.
Она была так… потеряна. Разбита. Раздавлена всем, что произошло.
«Чёрт».
Он встал, пошатнувшись.
— Я ведь и убить тебя сейчас могу, — сказала она. — Ты знаешь.
— Можешь попробовать.
— Ты пьян.
— Вовсе нет.
— Конор…
Он едва не вскипел, услышав своё имя, сорвавшееся с её губ хриплым полушёпотом. Полукровка не хотела, чтобы он подходил к ней. И он прекрасно понимал, почему.
Это знание подстегнуло его приблизиться к ней, следя за её неловкими движениями. Она шагнула назад, но не намного, скрещивая руки перед собой. Хотела защититься.
— Спрашивай. Задавай этот чёртов вопрос, — сипло бросил он.
Полукровка вперила в него строгий взгляд.
— А не отвалить ли тебе от меня?
— Задавай. Этот. Вопрос.
Боль. Открытая, застывшая, уничтожавшая девчонку. Она всё ещё таилась в её глазах, покрывая их изнуряющей пеленой.
Всё в нём рвалось к полукровке, чтобы заглушить её.
— Давай, спроси. Зачем мне это кольцо.
Она упорно молчала.
Орава мыслей, из-за которой ему было просто тяжело стоять рядом с ней, вдыхать её запах, пульсировала в голове, сдавливая череп.
«Скажи что-нибудь, или я сойду с ума».
Она только смотрела ему в глаза, отыскивая там что-то известное только ей. Но в них была лишь немая просьба. Он не мог оголить своего взгляда. Пока ещё нет. Привычка прятать свои чувства въелась в него за многие прошедшие годы, он продолжал следовать ей даже сейчас.
Сейчас. Когда она так близко к нему. И так далеко.
Самое прекрасное и странное творение на этой земле. В истрёпанной куртке с пятнами крови, с жутким синяком на щеке и вывернутой наизнанку душой.
Чёрные, её чёрные волосы. Горящие глаза, глядевшие слишком глубоко, рано познавшие страдания и зверства этого мира. Белые в лесной тьме руки, которых он не мог коснуться. Потому что не заслуживал касаться полукровки.
Это тело трогал другой. Тот, к кому она побежала плакаться после того, что произошло в Сатуре.
Остроухий.
Конор стиснул зубы, подавляя поднявшуюся внутри волну злости.
— Спроси меня, — прорычал он.
— Зачем? Чтобы снова услышать ложь? — её голос сломался.
От неё, внешне холодной и бесстрастной, исходило такое тепло, что Конор захотел окунуться в него с головой. Забыться в нём. Искупаться в её запахе, нанося его на каждый участок собственной кожи. И плевать, что это было совсем не тепло, а жар ненависти.
— Отойди от меня.
Он шагнул ближе к ней.
— Чего ты добиваешься? — продолжала говорить полукровка, а он смотрел на её губы, не слыша слов. — Хочешь в очередной раз унизить меня?
Он замер, поднялся взглядом от её приоткрытого рта к глазам, непонимающим и растерянным. Жажда прикоснуться достигла порога, тягучей смолой скатываясь по коже и воспламеняясь.
Дальше не было ничего. Неизвестность. Знакомая ему. Он с готовностью рухнул в неё.
Мысли разлетелись в разные стороны. Он хотел её. Он хотел её прямо сейчас.
Поцеловать её строгие губы, сжатые в тонкую линию от злости и боли, прижать к себе её непослушное тело, запустить пальцы в нечёсаные чёрные локоны…
«Нет. Я не стану её целовать».
— Ты слышишь меня, Конор?! — рявкнула полукровка. — Ты просто больной подонок, которому нравится мучить…
Он протянул ладонь и схватил её за запястье. Она опешила на мгновение, затем вырвала руку:
— Не прикасайся ко мне!
Конор застыл, сбитый с толку полыхнувшей ненавистью в её глазах. Алой и слишком очевидной, чтобы в очередной раз не обратить на неё внимание.
Ладонь, секунду назад обвивавшая её запястье, горела, будто он ошпарился кипятком.
«Зачем? Зачем ты тронул её?»
Он честно искал ответ на свой мысленный вопрос, силясь оторвать взгляд от неё. Но ощущал, как разум постепенно загибался в маленькую улитку, закручивался, уступал место накатывающему желанию впиться в её рот с такой силой, чтобы ей было больно, чтобы она это запомнила.
И вот он уже целовал полукровку, терзая её покрасневшие губы. Он держал её за плечи, не давая вырваться, хотя она к этому очень стремилась. Неласковые движения её языка говорили об одном — она его ненавидит.
Конор оторвался, чтобы посмотреть в её лицо, залитое светом луны и кровью, хлынувшей к её щекам.
«С ума сойти».
Растерянное лицо с тонкими эльфийскими чертами, которое его раздражало, которое он видел всё чаще, просто закрывая глаза, как будто её образ отпечатался у него под веками — образ той златоглазой гадюки, заставившей его нарушить все клятвы и обещания не только Недху, но и самому себе.
Сознание вновь куда-то упорхнуло.
— Нет, Конор, не…
Он врезался в её губы с яростью, которой уже давно не ощущал, игнорируя протестующий лепет полукровки. Эта ярость, не пробуждаемая много лет, вновь поднималась из глубин его мёртвого сердца, воскресала только по одной причине — ненависть. Он ненавидел эти губы, всё ещё говорившие, умолявшие его отпустить, которые он целовал и кусал, словно хотел испить трижды проклятую змею до краёв.
Он сделал ей больно, и когда из небольшой ранки на её нижней губе выступила капелька крови, он ощутил её вкус, горячей точкой осевший на языке. Её кровь была особенной — горьким букетом жасмина и соли, раскалённым железом, острой ноткой солнца…
