Чекерс, Бакингемшир.
Лето 1567 года
В садах Чекерс появляются ласточки и низко летают по вечерам. В сумерках в лесу поет соловей. Летом тяжелее всего переносить заключение. Такое чувство, что все вокруг свободны и наслаждаются жизнью, поют в полумраке – все, кроме меня. Каждое живое существо ищет пару и находит счастье – кроме нас с сестрой.
Этим вечером у меня очень плохое настроение. Обычно я пытаюсь читать или украшать стены тесной комнатки рисунками, изучаю Библию или записи моей сестры Джейн, но сегодня просто стою на стуле у открытого окна и, уткнувшись подбородком в ладони, смотрю на темнеющий горизонт – словно серебристая булавочная головка на фоне темно-синего шелка, в небе появляется одинокая звезда, и я осознаю, что далеко от семьи и друзей и никогда не увижу моего любимого человека. Никогда в жизни.
Лицо становится мокрым от слез, и я понимаю, что не стоит так проводить вечер. Утром легче не станет, погружение в глубины моей печали ничего не даст. Я не из тех женщин, что чувствуют себя лучше, выплакавшись. Я таких презираю. Как правило, стараюсь занять себя и избегать мыслей о потере свободы и сестре, а также о страшной порче, наложенной на нашу семью лишь из-за того, что мы рождены Тюдорами. Вытираю лицо рукавом и пытаюсь найти в себе праведную уверенность Джейн или хотя бы суровую решимость моей матери. Мне нельзя быть мягкосердечной и уязвимой, как Катерина, иначе я тоже впаду в отчаяние.
Уже собираюсь закрыть окно и лечь в постель, чтобы попытаться проспать до следующего дня, сбежав от одиноких ночных часов, – протягиваю руку к щеколде и вдруг слышу топот копыт. Судя по звуку, около шести лошадей, целый отряд приближается к Чекерс по дороге из Лондона. Этого звука я так долго ждала. Напрягаю слух: да, точно, они не проехали мимо. Поворачивают к дому, и я высовываюсь из окна, стараясь разглядеть в полумраке, есть ли у них знамя и чьи именно цвета несутся рысью в такой поздний час.
Если из летних сумерек кто-то явился за мной, если кто-то решил освободить нас, пока Елизавета в отъезде, а Сесил на неделю отправился в свой новый дом, я уеду с ним, кто бы это ни был. Пусть меня поселят в бедной французской или испанской деревушке, пусть подвергнут опасности и втянут в восстание, я все равно согласна. Не проведу больше ни одного лета в этой клетке, как птицы Катерины. Не останусь здесь, даже если мы умрем на подходе к берегу или наш корабль захватят и потопят в море. Лучше утонуть, чем пролежать еще одну ночь в этой маленькой кровати, глядя на белый потолок и нацарапанные мной рисунки. Лучше умереть сегодня, чем прожить еще один день в тюрьме.
Всадники показываются из-за поворота. Перед ними развевается знамя Тюдоров. Это не какой-нибудь преступник, это послание от Елизаветы, а привез его некий лорд в окружении стражников. Наконец-то, наконец-то мне даруют свободу. Королева наверняка меня отпускает. Будь это иной указ, его бы передал один-единственный вестник, скачущий неспешным шагом. Слава, слава Господу, наконец-то она дарует мне свободу и я уеду из этого проклятого дома и больше никогда не переступлю его порог.
Захлопываю окно и спрыгиваю с табурета. Расталкиваю горничную, задремавшую на стуле.
– Приведи в порядок мои волосы, – приказываю я. – Достань лучший чепец. Сэр Уильям постучит в дверь в любой момент. Открой ему. Он сообщит о том, что мы свободны.
Она распахивает сундук, достает все необходимое, забирает наверх мои светлые волосы, крепит на них чепец. Сердце бешено колотится. Я снимаю с пальца обручальное кольцо, целую его, вешаю на цепочку и прошу горничную застегнуть у меня на шее. Она подтягивает шнуровку на рукавах и верхней юбке моего платья, и я расставляю руки в стороны, точно куколка, чтобы она могла поправить лиф.
– Идеально, ваша светлость, – говорит горничная как раз в тот момент, когда стучат в дверь. Я ловлю ее взгляд и улыбаюсь.
– Наконец-то. Слава богу. Свершилось.
Сажусь на стул, а она открывает дверь, делает реверанс перед сэром Уильямом и отходит в сторону, чтобы впустить его. Он входит в комнату и низко кланяется. Позади него глава прибывшей группы с беретом в руке, он кланяется, увидев меня, и я ответ наклоняю голову.
– Леди Мария, грядут внезапные перемены, – с поклоном сообщает сэр Уильям.
Я не в силах сдержать улыбку.
– Да, я услышала лошадей.
– Вас забирают отсюда, – растерянно продолжает сэр Уильям. – Без какого-либо предупреждения, конечно. Нам будет жаль расставаться с вашей светлостью.
Я слезаю на край стула и спускаюсь на пол. Подаю руку, и он целует ее, опустившись на одно колено.
– Храни вас Бог, – хрипло говорит сэр Уильям. – Слава Господу, что вы свободны.
– Хоть вы и были добрым хозяином, я рада покинуть вас.
– Собирайте вещи, вы уезжаете утром. Надеюсь, вас это не затруднит.
Я бы уехала отсюда, оставив эту старую кровать, стул, столик и задвинутый под него табурет. Уехала бы без вещей и пошла бы пешком в ночной рубашке, если бы мне позволили вернуться в Брадгейт этой же ночью.
– Замечательно, – отвечаю я.
Глава охраны, стоящий за сэром Уильямом, кланяется и говорит:
– Поедем после завтрака, ваша светлость. В семь часов будет удобно?
Я киваю и снова говорю:
– Замечательно.
Сэр Уильям нерешительно интересуется:
– Вы не спросите, куда вас везут?
Я издаю легкий смешок. Я думала только о свободе и так давно мечтала выбраться из этого дома, что и забыла о пункте назначения. Лишь представляла, как выезжаю верхом из каменных ворот и скачу куда угодно. Я захочу поехать в Лондон и навестить своего мужа Томаса, если он все еще в тюрьме. Если его освободили, я, вероятно, отправлюсь в Кент – он должен быть там. Мне все равно. Просто хочу отправиться в путь, и не важно, куда он приведет.
– Конечно, стоило спросить. Куда меня везут?
– К вашей приемной бабушке, герцогине Саффолк, – отвечает он. – Я сопровожу вас в ее лондонский дом.
Это не имеет значения. Я желаю оказаться в Лондоне, чтобы освободить Томаса, и бабушка Кэтрин – одна из немногих моих родственников, кто еще жив. Она всегда мне нравилась, к тому же у нее большой жизненный опыт как у фаворитки короля, чья благосклонность оказалась роковой. Правильно, что меня отправляют к ней, и я надеюсь, мою сестру тоже отпустят и привезут туда.
– А что насчет Катерины?
– Я не знаю, что предлагается для ее светлости, – говорит сэр Уильям. – Будем надеяться на лучшее.
Я замечаю, что теперь нам можно надеяться вслух. Он и сам полон надежд. Я поеду к приемной бабушке и освобожу своего супруга.
Несомненно, я увижусь с Робертом Дадли или его братом Амброзом, тем более что они заинтересованы в нашем освобождении. Встречусь с Уильямом Сесилом, навещу Катерину с моим маленьким племянником и добьюсь свободы для них. Елизавета все-таки одумалась и поняла, что не может отдавать предпочтение Марии, королеве Шотландии, забыв обо мне и моей сестре. У нее может быть только одна наследница, и это моя сестра Катерина. Мы снова займем свое место в мире. Мы получим свободу и воссоединимся. Возможно, даже будем счастливы. Почему нет? Мы с Катериной всегда отличались радостным настроем. Мы станем свободны, чтобы снова познать счастье.
