– Ах, я люблю Катерину как родную дочь, – произносит Елизавета, обращаясь к воздуху над моей головой. Даже она, великая лгунья, не отваживается посмотреть мне в глаза.
Все присутствующие принимают это заявление, не показывая удивления на лицах.
Но я замечаю жгучий интерес в глазах испанского посла.
– Она мне как дочь, – громко повторяет она.
Затем, словно осознав значение только что сказанных слов, она смягчает тон.
– Должно быть, ты очень скучаешь по матери, – говорит она уже мне.
– Очень, Ваше Величество, – с готовностью отвечаю я. – Она всегда заботилась обо мне и моей сестре, Марии.
– Ах да, Мария, – рассеянно говорит королева.
В это время, услышав упоминание своего имени, Мария выходит из группы фрейлин и кланяется, и королева кивает ей. Так, судя по всему, купаться в королевском внимании суждено только мне, Марию в число счастливиц не включают.
– Ты должна непременно мне рассказывать, если тебе одиноко или ты несчастлива, – тихо говорит она, наклонившись ко мне. – Я знаю, каково девушке жить без матери. Я знаю, каково быть одной при дворе, полном недоброжелателей.
Я бы справилась со своей ролью куда лучше, если бы знала, чего именно от меня ждут. Тем временем королева кладет свою тяжелую, унизанную перстнями руку мне на плечо, и я чувствую, как холодны ее пальцы. Мне остается лишь недоумевать, кому это все на руку. Я-то однозначно не вижу в происходящем ничего хорошего.
– Я не одинока в этом дворе, Ваше Величество, – робко подаю я голос, глядя на ее лишенное эмоций лицо. – Если у меня есть ваше расположение.
Ее рука сильнее сдавливает мне плечо.
– У тебя оно есть. Ты мне очень дорога. В конце концов, ты ведь моя ближайшая родственница.
Так вот в чем дело! Она вела эту беседу к тому, чтобы признать свое близкое родство со мной. Я ее наследница. И я следующая в очереди за короной. Она произнесла это публично и теперь не сможет отказаться от своих слов. Подняв глаза, я вижу, как внимательно за мной наблюдает Уильям Сесил.
Он все это уже слышал. Да нет, скорее всего, он написал каждое это слово и поставил каждый ее жест.
– Могу ли я обратиться к вам с прошением? – спрашиваю я, вглядываясь в ее темные глаза.
В них я не нахожу ни капли истинной нежности, что говорит мне о том, что королева заключает со мной сделку. Теперь мы были похожи на двух торговок на рынке.
– Проси, – снисходит она с натянутой улыбкой. – Проси, что тебе угодно, и увидишь, на что я готова ради верной и любящей кузины!
– Хорошо, – соглашаюсь я.
А в душе даю себе и Неду обещание не опускать руки.
Роберт Дадли целует мне руку со скрытой улыбкой. Как один фаворит другому. Уильям Сесил прогуливается со мной по галерее, чтобы рассказать мне о ходе войны в Шотландии, словно мне было важно об этом знать. Я понимаю, что он учит меня искусству управления государством, которое он постиг при четверых правителях. Он хочет, чтобы я поняла, что должна сыграть свою роль протестантской наследницы короны, которую сейчас носит королева-протестантка. Я должна осознать, что короли и королевы правят под руководством лордов, а лорды представляют интересы парламента. Мне необходимо понять, что положение Елизаветы сейчас крайне неустойчиво: половина страны еще так и не приняла реформ, а великие европейские силы уже готовы пойти на страну войной, воспользовавшись призывами Папы Римского. И как наследница королевы я непременно привлеку к себе их внимание, и они станут меня искушать, втягивать в заговоры и делать всевозможные обещания, о которых я должна незамедлительно ему сообщать. Мне ни в коем случае нельзя ставить Елизавету под удар. Я должна исполнить свой долг реформистки – наследницы короны.
Теперь проходящие мимо меня люди склоняются в более учтивых поклонах, и нам с Марией приписали больше прислуги. Совершенно внезапно оказалось, что мне необходим специальный человек, чтобы носил за мной мои перчатки. Мария выходит из неформального сообщества других девочек и переезжает со мной во много более просторные комнаты, чем были у меня прежде. Мы создаем свой маленький двор внутри двора, где мы с Марией получаем почести, достойные принцесс. Я наряжаю Мистера Ноззла в зеленую ливрею Тюдоров, а у Джо и Булавки появляются ошейники, расшитые зеленым шелком. На шее у Булавки теперь висит маленький серебряный колокольчик, и она спит на подушке из зеленого бархата. Где бы я ни появлялась, я оказываюсь в центре сосредоточенного и уважительного любопытства. Из королевского гардероба мне приносят чудесные платья из бархата и парчи.
Мой неожиданный взлет вызывает у меня массу вопросов, но рядом со мной нет никого, кому бы я могла довериться и попросить совета. Может ли так статься, что Елизавета решила подождать, пока Роберт Дадли не обретет свободу, чтобы за него можно было выйти замуж, и публичное обозначение меня своей наследницей – лишь ход, призванный выиграть время? Может быть, вскоре его жена скончается от неизвестной болезни или от старости и Елизавета наконец сможет пойти с ним под венец. Или она воспользуется своей властью Верховного правителя Англиканской Церкви, чтобы объявить брак своего фаворита недействительным? Теперь никто не станет жаловаться на ее поведение, после того, как она подарила Англии законного наследника, сторонника реформ, – меня.
И если так, то разве не в ее интересах позволить мне выйти замуж за мужчину, которого я сама выберу по своему сердцу: за английского дворянина, приближенного к трону и верного реформиста? Может ли статься, что мы с Недом неожиданно становимся исключительно удобным преимуществом для Елизаветы: оба члены королевской семьи, оба протестанты и однозначно способны к деторождению. И если я рожу наследника престола Англии, разве это не освободит Елизавету, чтобы она смогла и дальше предаваться удовольствиям? Может быть, она положит конец всем спорам, просто приняв моего сына и сделав Англии редкий подарок – здорового наследника рода Тюдоров? Хватит ли у меня дерзновения попросить у королевы Неда в качестве той любезности, которую она мне пообещала? Хватит ли у меня отваги призвать Неда в свои новые комнаты, чтобы поговорить с ним у всех на глазах?
Елизавета продолжает выделять меня своим вниманием, которое она изливает на меня в изобилии. Мое место теперь во главе стола придворных дам, а Мария – в противоположном его конце, на специальных подушечках на кресле. По вечерам только мне доверяется на хранение королевский веер, и только я несу ее перчатки, когда мы следуем к конюшням. У меня теперь новая лошадь, и, когда мы выезжаем на ястребиную охоту, на моем запястье сидит собственная птица. Я играю с ней в карты, а в часовне преклоняю колени для молитвы прямо позади нее. Безо всякого сомнения, за мной ухаживают, как за наследницей.
Испанский посол оставляет затею вести со мной тайные беседы, но его поклоны стали особенно учтивыми. Роберт Дадли стал улыбаться мне своей особенно соблазнительной улыбкой. Нед ловит мой взгляд из дальнего угла комнаты, и я понимаю, что он жаждет меня. Нет, в самом деле, если я могу просить королеву, мою кузину о чем угодно, то я точно могу сказать ей, что я хочу замуж за английского дворянина, чтобы потом вместе с ним стать ее пожизненными слугами.
