– Значит, парламент заставит ее назвать преемника?
– Иначе ей не дадут денег на армию во Франции. Она зажата в тисках. Нужно отправить средства войскам, а парламент выделит их, только если королева объявит наследницу – тебя.
– Она не может назвать кого-то другого?
– Других нет. – У Марии горят глаза. – Не представляешь, сколько у меня теперь друзей при дворе. Как будто я вполне нормального роста. Все дружат со мной и волнуются за тебя. Передают тебе десятки посланий. Все знают, что королевой должна быть ты, – даже Елизавета. Она объявит об этом со дня на день.
Я выдерживаю паузу, чтобы ощутить свой триумф.
– Это точно, Мария? Хватит уже с меня ложных надежд.
– Точно, – уверяет сестра. – Она обязана назвать тебя. Елизавета должна выбрать преемника, а других кандидатов нет.
– И она освободит меня, – говорю я.
– Конечно, – подтверждает Мария.
– Как и Неда, которого признают моим настоящим мужем.
– Иначе никак. Женская прихоть не сильна против воли парламента. Королева публично пообещала внять их совету и объявить наследника, а все советуют выбирать только тебя.
– Оспа сильно изуродовала ее? – спрашиваю я, думая о том, как неистово тщеславна Елизавета.
– Она делает все возможное, чтобы избавиться от шрамов. На лице всего несколько рубцов, она их закрашивает. Пока у нее был жар, волосы состригли, так что теперь она носит парик из рыжего конского волоса. Когда Елизавета отправилась в парламент в своем алом платье, отороченном мехом, она выглядела хорошо. Пара человек сказали, какой у нее молодой и здоровый вид – выйди она замуж, уже в следующем году могла бы подарить стране наследника.
– Но она никогда не выйдет замуж по их распоряжению, – предполагаю я.
Мария качает головой.
– Готова поклясться, ей не нужен никто, кроме Роберта Дадли. Многие считают, она сама это показала, объявив его наследником.
– Тогда почему она не поймет, что я сочеталась браком по любви? Сама-то она влюблена так сильно, что готова рискнуть королевством. Почему она не посочувствует мне?
Сестра снова покачивает головой в ответ на мой горестный тон.
– Потому что она другая, – утверждает Мария. – Ты ее не понимаешь. Все считают Елизавету женщиной, действующей по велению сердца, но это не так. Да, натура она страстная, однако не меняется под влиянием чувств. Королева решительна и эгоистична. Она никогда не бросит Роберта Дадли, хотя и не выйдет за него. Трон она любит больше. Дадли по-прежнему уверен, что она не устоит перед ним, а мне кажется, он не прав. Скоро он поймет, что ему досталась самая невыгодная сделка – быть всегда рядом с Елизаветой, но не на престоле.
– В твоем описании она настоящий деспот, – шепчу я.
– Она же Тюдор, – говорит Мария, изогнув бровь. – Они все деспоты.
С тяжелым вздохом я прикладываю руку к животу, в котором что-то сместилось. Меня сгибает пополам от боли.
Мария тут же вскакивает со стула и кладет руку на мою согнутую спину.
– В чем дело? В чем дело?
– Что-то двигается. – Я жду, что боль придет снова, но потом выпрямляюсь. – Господи, ужасный спазм.
– Это ребенок? Ему пора родиться?
– Откуда мне знать, когда пора? – в исступлении кричу я. – Мне же не дают встретиться с врачом или знающей женщиной. – Волна снова катится, и на этот раз я держусь за подлокотники старого трона и пыхчу, как собака, а боль то приливает, то отступает. – Вот это ощущение я помню, – говорю я, восстановив дыхание. – Он готов родиться.
– Что мне делать? – Мария закатывает рукава и обводит комнату взглядом.
– Ничего! Ничего не делай! – Я прекрасно понимаю, что Марию не должны застать здесь помогающей появиться на свет очередному наследнику английского трона. – Уходи и помалкивай.
– Я не могу бросить тебя вот так!
– Немедленно! И ничего никому не говори.
Я крепко сжимаю живот руками, будто пытаясь отсрочить безжалостные движения малыша и непреодолимый ритм боли.
– Иди, Мария! Как только ты будешь на безопасном расстоянии, я пошлю горничную к коменданту, и он найдет мне акушерку. Но о ребенке ты ничего не знаешь, запомни. Когда двор узнает новость, притворись удивленной.
Она едва не пританцовывает на месте от невозможности что-то сделать.
– Как я могу оставить тебя? Собственную сестру? Без помощи? Здесь, где Джейн… где Джейн…
– Это ради твоего же блага, – выдыхаю я. Снова усиливается боль. Пот выступает на лице и по всему животу. – Я забочусь о твоей безопасности. Клянусь. Иди, Мария, и молись за меня втайне от всех.
Я сгибаюсь над стулом, а сестра, встав на цыпочки, целует мое лицо.
– Благослови и храни тебя Господь, – шепчет она пылко. – Все, я ушла. Немедленно зови горничную и отправь мне весточку.
Она тихонько выходит из комнаты, страж выпускает ее и закрывает засов. Выждав немного и стерпев очередную волну боли, я кричу:
– Люси! Иди сюда!
* * *
Вокруг сплошная суета. Комнаты подготовили для рождения ребенка, убрав все лишнее, охранники Тауэра бегают по городу в поисках акушерки, которая может прийти сейчас же, и кормилицы. Слуги Тауэра приносят в мою спальню кушетку и привязывают веревку к столбикам кровати, чтобы я могла тянуть ее во время родов, а я тем временем хожу туда-сюда по комнатам и хватаюсь за спинку стула, когда приходит боль. Теперь она повторяется часто, я едва успеваю отдохнуть между приступами. Под ногами мешаются собаки, Мистер Ноззл сидит сверху на деревянных ставнях и с беспокойством смотрит на меня своими блестящими карими глазами. Я передаю послание Неду и, когда выглядываю из окна во время хождения по комнате, вижу, что вместо платка он вывесил знамя Сеймуров. Видя его радость, я смеюсь вслух и хватаюсь за стену, чтобы не упасть.
Приходит моя фрейлина, миссис Ротер, бледная как полотно, а с ней краснолицая женщина.
– Миледи, я и понятия не имела! – восклицает миссис Ротер. – Если бы вы мне рассказали, мы бы как следует подготовились. Акушерки лучше мы в такой спешке не нашли.
– Я вообще-то все слышу! – жалуется женщина с сильным акцентом, присущим тому, кто родился и вырос в Лондоне.
– Тогда я надеюсь, что вы позаботитесь обо мне и моем ребенке. Это мои вторые роды.
Она держит меня за руки своими крепкими умиротворяющими ладонями, пока слуги застилают кушетку чистым бельем, приносят кувшины с горячей водой, лоскуты и простыни, а также рвут ткань на пеленки.
Люси держит Тедди на бедре.
– Увести его? – нервно спрашивает она. – А собак выпустить?
Меня вдруг переполняет усталость.
– Да. Приведите все в порядок, – прошу я миссис Ротер и Люси. – Я хочу прилечь.
