– Какого черта, так-растак, у вас опять происходит?! – заорали этажом выше, тоже из открытого окна.
– Плановая проверка силового поля-а-а-а!
Жахнула еще одна вспышка, и свет опять погас, на этот раз надолго. От веников потянуло перегоревшим феном.
Женька ощупью вернулся на кровать, восстановил вирт-окно и стал писать как есть, больше не ограничивая себя ни в эмоциях, ни в эпитетах.
* * *
Из-за загрязненной атмосферы закаты на Земле были безумно красивы – все оттенки алого, золотого, малинового и оранжевого, как россыпь перьев жар-птицы. Правда, любоваться ими могли только жители пентхаузов и водители из верхней дорожной полосы, а Ланс аккуратно вел флайер по средней, так что мимо окон мелькала лишь неоновая и голографическая рекламы. Когда же киборг посадил машину на абсолютно пустой парковке, небо уже прогорело и побелело, будто сейчас наступит не ночь, а новый рассвет.
Витрины торгового комплекса продолжали зазывно светиться, но все магазины уже закрылись, детская площадка исчезла под землей, а на крыльце ресторанчика лакомились витаминизированным творогом из блюдечка две добропорядочные, чипированные и стерилизованные крысы – если направить на них видеофон, выскочит полная информация о животном и счет для пожертвования в фонд «Живых».
Полина вытащила из багажного отделения пустой мешок, Дэн – полный, Тед с Лансом разобрали лопаты.
Вживую и в сумерках клумба казалась еще меньше, чем на голографии, а кустик барбариса – черным и плешивым.
– Мы хоть наскребем тут на мешок? – засомневался пилот.
– Объем клумбы составляет два кубических метра, – успокоил его Дэн и, подумав, добавил: – А если активировать импланты на полную мощность, то и пять.
– Копаем только по краям и АККУРАТНО! – командным тоном велела Полина, первой перешагивая низкую оградку. – Иначе весь план насмарку.
Внизу барбариса оказалось намного больше, чем сверху – корни пронзали почти всю клумбу, а перерубать их Полина категорически запретила, приходилось аккуратно подковыривать и отряхивать. Сперва землекопы спешили, нервничали и вздрагивали от каждого шороха, но по мере наполнения мешка становились все смелее и наглее, а под конец начали с возмущением оглядываться, демонстративно стучать лопатами и повышать голоса.
– Где эта чертова полиция, когда она так нужна? – озвучил Тед общие мысли. – Или хотя бы охрана комплекса?
– Может, надо пошуметь погромче? – предложила Полина.
– Ну не знаю, – с досадой сказал Тед. – По-моему, нам осталось только орать песни, бить бутылки и палить в воздух из ракетниц.
– Нарушение общественного порядка, загрязнение окружающей среды и неосторожное обращение с оружием, – боязливо напомнил Ланс.
Полина тяжело вздохнула, достала видеофон и срывающимся от возмущения голосом сознательной гражданки зачастила в динамик:
– Это полиция? Я хочу сообщить об ужасном преступлении…
* * *
Прошло почти два часа, а свет в комнате лесников так и не включился. В подвале мерно журчал аварийный генератор, однако его мощности хватало только на отопительный контур, медблок и несколько самых важных помещений – лабораторию, кухню, зал для совещаний, кабинеты Киры и Мэй. Остальным приходилось наслаждаться интимной темнотой.
Несмотря на уже официальное и цензурное объявление, что беспокоиться не о чем («и, кстати, прекрасная новость: силовое поле работает отлично, из строя вышел центральный генератор, не выдержав возросшей нагрузки!»), Женьку не покидало ощущение, что замок затаился, как перед воздушным налетом. Киборгам темнота не мешала, но они передвигались бесшумно, как мыши, собаки и то громче когтями цокали, а живущих в поселке сотрудников распустили по домам.
Женька успел написать письмо. Отправить его, пока не успел передумать. Передумать. Философски рассудить, что хуже оно все равно не сделает. Спохватиться, где там напарник пропал, и почти сразу услышать звук воровато открывающейся двери.
Лесник посветил на нее видеофоном и чуть не поседел.
Женька не угадал: на сей раз Джек вляпался не в борщ, а в кашу. Кажется, ячменную. На голове она лежала шапкой с помпоном-хвостиком, на плечах – воротником с бахромчатыми эполетами, а на лице – пористой маской, из которой неукротимо торчал нос с пластырем.
– Где ты был?!
– На кухне, – не стал врать Джек – подельница-каша все равно уже сдала его с потрохами. – Дай полотенце, а? Я в душ сбегаю.
– Зачем?!
– Помоюсь.
– Я спрашиваю, кой черт опять понес тебя на кухню?!
Джек понял, что полотенца не дождется, и обреченно закрыл дверь.
– Я тут подумал, – издалека начал он, запуская пальцы в кашу, – почему Эльвира не удрала с остальной прислугой? Платят ей мало, друзей у нее здесь нет, готовить она не умеет и, похоже, не любит. Может, она чего-то ждет? Или… кого-то?
– И ты поперся прямо в лоб ее об этом спрашивать?!
– Конечно же нет! – возмутился Джек. – Сперва я нашел в архиве замка список тогдашней прислуги и исключил из него мужчин, а также пожилых и замужних женщин. Остались всего трое: горничная, младшая садовница и Эльвира. Герцогиня Ванесса предпочитала опытный персонал, к этому возрасту либо семейный, либо слишком умудренный жизнью, чтобы потерять голову от болтливого космолетчика.
– Так ведь у садовницы куда больше возможностей закрутить роман с курьером, остальные работают внутри замка.
– «Во» не совпадает. У садовницы первое, у горничной второе.
– Может, капитан был пьян и просто хвастался. – Женьке никак не удавалось представить эту парочку, сплетающуюся в страстных объятиях, а когда все-таки удалось… Брр-р!
– Время и неправильное питание испортят кого угодно, – нравоучительно заметил киборг. – Но ты прав, эта теория требовала проверки, поэтому я подошел к Эльвире и прошептал ей на ухо, что на посадочной площадке кого-то ждет не дождется некий ужасно раскаивающийся капитан транспортника.
Женька запыхтел, как закипающий чайник, но любопытство пересилило гнев:
– И что она ответила?
Джек указал на кашу и триумфально заключил:
– Значит, я угадал!
– Ну молодец, ёпт! – кисло похвалил его напарник. – И какая нам с того польза? Они давно расстались, сильно изменились и, скорей всего, даже слышать друг о друге не желают!
– Вот, – Джек жестом фокусника вытащил из-за пазухи дисковую мини-плитку, – я под шумок спер ее с кухни, так что сегодня вечером у нас будет нормальный кофе!
Снаружи снова бабахнуло на манер салюта, с разноцветными протуберанцами.
– Завтра утром, – невозмутимо поправился киборг.
Женька запулил в него сложенным полотенцем и прорычал:
– Вали в свой душ, а то руки о тебя пачкать противно!
