– Ладно, зайдем попозже! – радостно объявил Джек, подергав за ручку.
– Ну уж нет! – Женька тоже чувствовал себя не в своей тарелке, но кто его в эту тарелку затащил?!
Лесник подошел к соседнему кабинету, постучался и, на сей раз получив невнятный отклик, приоткрыл дверь.
– Ждрафствуйте! – Сидевшая за столом женщина в белом халате торопливо всосала гирлянду быстрорастворимой лапши из пластикового контейнера. – Извините, у нас сейчас обед…
– А-а-а… – Женька сообразил, что это он должен извиняться, и дал задний ход, но женщина торопливо его окликнула:
– Ничего страшного, я как раз закончила! Заходите!
– Да мы вообще-то к вашим соседям… – Женька кивнул вправо. – Нас Трикси послала, а там никого, вот я и решил спросить…
– Наверное, они в столовой, – предположила женщина. – Скоро вернутся. Вы на первичное обследование, да?
– Угу… – Женька снова попытался сбежать, но хозяйка кабинета встала и пошла к двери, так дружелюбно улыбаясь и протягивая руку, что лесник почувствовал себя загнанным в угол, хотя за спиной был целый коридор, а в самой отчаянной ситуации еще и два лестничных пролета. – Я Мэй Ким, психолог. Можем, чтобы не терять времени, начать с тестирования, а сканирование потом.
– Да мы вроде уже никуда не спешим, – нервно пошутил Женька.
– Тогда тем более заходите, попьем чаю, побеседуем… – Психолог мягко, чтобы пациент не успел опомниться и не начал вырываться, потянула его в кабинет. – Как вас зовут?
– Леший, – привычно ляпнул Женька. – То есть вообще-то Евгений…
– Замечательное имя! – ободряюще заверила его Мэй. – Внутренняя самоидентификация – это очень важно, не надо ее стесняться! Вы из какой серии? Сто семнадцатая или двести шестая?
За спиной послышалось сдавленное хрюканье, и Женька, покраснев, выдернул ладонь, поймал Джека за плечо и впихнул в кабинет перед собой:
– Вот ваш клиент! А я тут так, за ручку его в стенде подержать.
– Ой, простите! – Мэй заразительно рассмеялась, не столько смутившись, сколько развеселившись из-за своей ошибки. – У вас типаж такой… характерный.
– Нормальный у меня типаж, – проворчал Женька, а Джек, храбрясь, поддакнул:
– Ага, крутая модель, сам выбирал!
Женька запыхтел еще громче, и Мэй миролюбиво напомнила:
– Может, все-таки чайку? Просто так, за компанию. Заодно создадим видимость, что я ужасно занята, а то, чую, это затишье ненадолго!
Напарники переглянулись и пожали плечами – ну, тогда ладно. В кабинете кроме них никого не было, да и выглядел он уютно, совсем не похож на логово психолога – небольшой, светлый, без показушных дипломов в золотых рамках и медицинской кушетки. У дальней стены, правда, стоял диван, но выглядел он так, словно на нем предпочитала отдыхать сама Мэй, а посетителям предлагалась разносортица из двух потрепанных старинных стульев, нового кожаного кресла и складной табуретки. Женька выбрал табуретку, Джек – кресло, со скрежетом подтащив его поближе к столу и напарнику.
На большей части стола царил легкий творческий бардак, который Мэй беспечно уплотнила одним взмахом руки, освобождая место для чаепития.
– Специализация «телохранитель»? – как бы между делом спросила она Джека, доставая из шкафчика еще две кружки.
– Тоже по типажу определили? – насмешливо ответил тот вопросом на вопрос.
– Нет, по поведению, – улыбнулась психолог, добавляя к кружкам вазочку с печеньем. – Армейские киборги не такие…
– Нахальные? – Женька укоризненно посмотрел на развалившегося в кресле Джека.
– Социализированные, – тактично уточнила Мэй. – Телохранители изначально находятся в более комфортных, способствующих психологическому развитию условиях, к тому же хозяева зачастую к ним привязываются, привыкают, списывают их странное поведение на индивидуальные особенности, которые даже нравятся.
Джек быстро, ехидно глянул на Женьку.
– Нет, совершенно не нравятся! – буркнул тот. – Но привык, деваться-то некуда…
– Вообще-то я и людей консультирую, – с намеком сообщила Мэй.
– Учите их правильно любить киборгов? – скептически уточнил Женька, вспомнив ходящие про ОЗК слухи – мол, это те же чокнутые зоозащитники, только помешавшиеся не на котиках-собачках, а на киборгах. Некоторые их буклеты подтверждали такое мнение, хотя, наверное, на впечатлительных слезливых девиц подобная агитация действует лучше всего.
– Точно, – невозмутимо подтвердила психолог. – Подбираю индивидуальные методики для каждого случая: кого эффективнее любить конфеткой, а кого – поленом.
Мэй наглядно пошуршала в кармане фантиками. Напарники заулыбались (Джек несколько натянуто), но оба не удержались и поискали взглядом основу второй методики.
Чай был так себе, печенье – тоже, и вообще проголодавшиеся с дороги гости предпочли бы нечто посущественнее (хотя бы ту же лапшу!), однако спрашивать у Мэй насчет обещанного Трикси питания Женька постеснялся, а Джеку сейчас было не до еды. Впрочем, грызть печенье ему это не мешало.
Похоже, Мэй действительно так достали пациенты и работа в целом, что ей самой захотелось выговориться хоть перед кем-нибудь. От гостей ничего кроме поддакивания не требовалось, и вскоре они узнали много того, о чем не пишут в буклетах. Например, что основная задача психолога ОЗК – не впарить сострадательному человеку разумного киборга, а отговорить его от этого, и только если не получится, то… попробовать еще раз. Почему? Потому что на самом деле большинству людей нужна собачка в форме человека, которая в благодарность за еду и подстилку будет преданно служить хозяину до самой смерти!
Женька скептически фыркнул, Джек сделал ангельское лицо: «Но я хотя бы стараюсь!»
– Вот именно, – подтвердила Мэй. – К такому они не готовы. И, кстати, наоборот тоже случается: если опекун слишком добрый и слабовольный, то киборг садится ему на шею – ну как же, он такой бедняжка, так настрадался от злых людей, что на него даже голос повысить стыдно, не то что в чем-то отказать!
«Не, это вроде тоже не наш случай», – приободрился Женька. «А жаль…» – пригорюнился Джек.
– Еще у нас тут есть несколько симулянтов, – продолжала Мэй, – которым так нравится в Центре реабилитации, что при потенциальных опекунах они нарочно изображают слабоумных. Алан с Тайрой, например… хотя после сегодняшней выходки мне начало казаться, что это я переоценила их интеллект!
– А как вы вообще определяете, есть он у киборга или нет? – заинтригованно спросил Женька, которого Джек постоянно поддразнивал на тему: «сам бы ты до сих пор не догадался!» – Ну, если киборг не хочет признаваться?
– Как-как – запираем новичка в темном помещении, привязываем к стулу, светим в лицо лампой и орем: «Колись, гад, ты разумный?! Если нет, то выкинем в утилизатор!» – мрачно пошутила Мэй. – Да-да, вот вы смеетесь, а многие именно так нашу работу и представляют! Хотя в подобной ситуации абсолютное большинство киборгов предпочтут затаиться, а если случайно себя и выдадут, то от страха могут натворить глупостей. Поэтому первичный диагноз ставится по показаниями приборов, ну а дальше наблюдаем и аккуратно провоцируем. Это как снежный ком – чем больше разумных киборгов у нас уже есть, тем быстрее и легче наладить контакт с новичком. Он обживается, привыкает к здешним порядкам, смотрит на других киборгов, убеждается, что за внепрограммное поведение здесь не наказывают, а поощряют, и постепенно раскрепощается.
