В этот раз магию потерял довольно перспективный для империи маг, впрочем, после повторной проверки все, кто потерял, оказались перспективными. Кто-то почти так же идеально, как мы с братом, владел одной из стихий, кто-то создавал невероятные артефакты, кто-то был сильным целителем. Некромантов пока не трогали, все же их магия намного отличается от остальных, питая свою суть из смерти. Но возможно, они пока просто не попадались на пути недоброжелателя. Тем не менее целительский корпус пополнялся. Все, кто потерял магию, отказывались выписываться и жить дальше, все еще надеясь на какое-то чудо. Хотя я их прекрасно понимал — потерять часть себя, свою душу, сущность…
А вообще создавалось такое ощущение, что угроза идет не из самой страны, а извне. И кто-то просто пытается ослабить наши войска, убрав сильных магов. Самое интересное, что в других академиях пока подобного не происходило. А значит, либо тех, кто намерен подточить наши ряды, мало, либо… додумать мне не дали. В комнату вернулся Корнелий и устало упал на подушку.
Скосил на него глаза, блаженно вытянувшись на своей кровати и заложив руку за голову, чтобы лучше видеть братика.
— Ну, как там Мелания? — спросил, а сам замер в ожидании, все боясь услышать от брата то, что она все-таки ответила ему взаимностью и я… Отмахнулся от эгоистичных мыслей, титаническим усилием воли задавив в себе ревность. Нет. Брат вполне заслужил свое счастье. И я свое найду. Когда-нибудь потом. А сейчас во мне просто-напросто говорит притяжение истинных. Не нужно мне оно.
Корнелий поморщился.
— Этот Герд… — дальше следовала отборная порция трехэтажного мата, которая всегда сопровождала имя однокурсника невесты.
— Пора бы тебе уже успокоиться в отношении него. Мелания вроде позволяет тебе за собой ухаживать, ему ничего и не перепадает.
— Не перепадает? — в глазах у Корни зажглись опасные огоньки гнева. — Да стоит мне только отвернуться, и…
— И что? — заинтересованно поднял бровь. Уверен, все эти поводы для ревности у него больше выдуманные, но оттого, конечно, не менее серьезные. Я уже успел прочитать несколько книг о полукровках-драконах и примерно представлял, чего стоит ждать дальше: либо брат совсем сойдет с ума и утащит нашу невесту куда-то в уединенное местечко, чтобы там без соперников по-тихому со всем разобраться, либо постепенно его отпустит.
Надеюсь на второй вариант. Все же это его одраконивание слишком не вовремя.
— И ничего! — зло сжал кулаки близнец, отмахиваясь от меня, словно от назойливой мухи, и уходя в душевую комнату.
Решил не наседать. Методом проб и ошибок уже выяснил, что мне к Мелании тоже лучше не подходить — Корни становился совершенно неадекватным, да и говорить о ней нежелательно. Кто бы мог подумать, что притяжение к истинной настолько убойная штука.
Прикрыл глаза, зарывшись лицом в подушку и намереваясь просто спокойно поспать сегодня, пропустив все пары рано утром. Я так больше не могу. Слишком часто приходится выходить ночью в город — нашим весточки передать, родителям Мелании написать, императору, отцу… Попутно еще приходилось курировать несколько других дел службы.
Но Корнелий явно был настроен общаться.
— Адриан, — толкнул он меня в плечо, подсаживаясь на мою кровать. Тяжело вздохнул, но повернулся к брату, пытаясь сосредоточиться и не уснуть в процессе разговора. — Мне кажется, я схожу с ума. Это невыносимо, — пожаловался он. — Я думаю, пора обратиться за помощью к состоявшимся драконам, чтобы они помогли либо успокоить меня, либо, наоборот, подтолкнуть оборот. Возможно, тогда я стану чувствовать себя не так… — брат растерянно посмотрел на свои руки, словно до этого их никогда не видел, — разбито.
Тихо выругался. Похоже его совсем-совсем прижало.
— Предлагаешь сдаться ректору? — уточнил. Не верю я, что этот ушлый интриган не пронюхал про наши с братом пляски с бубном. А значит, наверное, не должен сильно гневаться на маскарад и позволит довести дело до конца и остаться в академии в роли кузенов, предварительно вытребовав за свое молчание что-нибудь значимое.
— Да…
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда завтра утром и сходим.
После этого мне все же дали немного поспать. Только вот ни утром, ни днем ректора в академии не оказалось — выяснилось, что он уехал к какой-то своей дальней родне на празднество. Вернется через три дня. Паршиво. Сунулись было к магистру Фаллару — они вроде лучшие друзья, должны делиться подобным, но и его не оказалось — уехал на очередной слет целителей, обмениваться опытом. Как же все это не вовремя.
Посмотрел на понурившегося брата, тоскливо разглядывающего им же нарисованные морозные узоры на стекле.
— Потерпишь? — положил ему руку на плечо в молчаливой поддержке.
— У меня есть выбор? — он зажмурился. — А вообще… я не уверен. С каждым днем становится все хуже и хуже — эмоции буквально захлестывают.
— Может, поживешь пару дней дома? — предложил я. — За девушкой я прослежу.
— Нет, — покачал головой Корнелий. — Вдалеке от Мелании я тем более не выдержу. Это словно наваждение. Причем пока она была только с нами, без этого родовитого выскочки, — было легче.
— Ну тогда выход один — терпи и пытайся себя контролировать. Постепенно все наладится.
Послал брату свою уверенность в его силах. Иногда, очень-очень редко, с помощью своих стихий мы даже могли чувствовать друг друга, если находились рядом.
— Спасибо. Надеюсь, после прорыва дракона все как-то изменится. Это невыносимо, — ухватился он за голову.
А я тоскливо покачал головой — с одной стороны, мне жаль брата, а с другой… сердце сжала невольная радость, что, возможно, соперник скоро уйдет с моего пути. Нет. Это плохие мысли. Он действительно страдает, и завидовать и радоваться тут нечему. Боюсь вообще представить, что будет, если девушка выберет не его.
— Ладно, иди, — выглянул я из-за угла коридора, услышав шум раскрывающихся дверей — группа невесты закончила еще одну пару. — Вечером встретимся.
И кто же знал, что именно этим вечером мне придется спасать брата от самого себя, когда он окончательно потеряет контроль над своими эмоциями…
Глава 21. Боль и вина
Корнелий
Кажется, при словах о том, что Мелания никогда не будет моей, какая-то часть моей души отделилась от тела. Стало невыносимо больно, перед глазами заплясали цветные круги, а тело покрылось жаркой испариной. Может, я даже кричал. Память услужливо провалилась куда-то вниз, оставляя вместо себя сплошное чернильное пятно неведения. И только какие-то жалкие урывки воспоминаний хоть как-то помогли обозначить произошедшее — боль, вихри снега, какое-то неясное ощущение тяжести в желудке, снова боль, захлестывающий с головой страх, перерастающий в дикий ужас.
В себя пришел, уже сжимая хрупкое, замерзшее тело своей истинной, пытаясь хоть немного оградить ее от жгущего даже меня мороза. Душу захлестнула неконтролируемая паника. Широко раскрытые глаза девушки смотрели прямо перед собой, словно застекленев на морозе, кожа была холодная, покрытая свежим инеем, волосы сбились в неприглядные сосульки. Нет, нет, нет! Только не это!
