Под конец пути я даже не выдержала.
— Бри, ты же воздушница, убери ты этот топот! — буквально взмолилась, уже устав вздрагивать от каждого ее гулкого шага.
Подруга весело усмехнулась.
— А я все ждала, когда ты попросишь, — она игриво подмигнула и тут же сделала какой-то сложный пасс рукой в воздухе. Шум мгновенно исчез. Облегченно выдохнула — мало мне Комка, еще и подруга туда же. Впрочем, наверное, ее вредность я тоже люблю. Она же принимает меня такой, какая я есть.
До комнаты старушки, находящейся в преподавательском крыле академии, мы действительно добрались весьма быстро и без приключений. Бри коротко постучала в голубую ничем не примечательную дверь, всю испещренную мелкими трещинами старости, словно копируя свою хозяйку. За хлипкой створкой раздалось какое-то неясное шебуршание, шум, шепот, тихий стон…
Наконец, дверь со скрипом открылась и перед нами предстала почтенная библиотекарша, радостно заулыбавшись, стоило ей нас увидеть.
— А, Бриана! — Ее морщинистое лицо приобрело практически счастливое выражение. — Проходите, проходите! — Милая старушка весело засуетилась.
— Здравствуйте, леди Ниф! — мы синхронно поздоровались, а подруга представила новую меня:
— Познакомьтесь, это моя подруга и новая соседка по комнате — Алекса. — Я вежливо изобразила краткий реверанс. Говорят, леди Ниф была той еще светской дамой в молодости, отплясывая в императорском дворце на балах.
Меня цепко осмотрели, но все же позволили пройти и усадили на старый, поскрипывающий, как и все в этой комнате, стул.
— Мы знакомы уже с этой юной леди, — кивнула пожилая женщина, гордо расправляя плечи. Конечно, мы знакомы, это именно она еще совсем недавно дурниной кричала на нас с близнецами, указывая, куда необходимо поставить ту или иную книгу и всякое такое.
Ровной гибкой осанке этой старой женщины могла бы позавидовать практически каждая юная дева. Я вот, например, постоянно горблюсь.
— Как ваше здоровье? — мило улыбнулась Бриана, терпеливо дождалась, пока старушка сходит за пузатым, расписанным в крупный цветок чайником, и подала той заготовленный пакет с печеньем. Глаза леди Ниф загорелись алчным блеском, а гостинец был мгновенно припрятан. Я встала, привычно помогая ей нарезать ягодный пирог на части.
— Неплохо, неплохо, милая, — улыбнулась дальняя родственница подруги, одобрительно мне кивая. Ее зоркий глаз упал и на Бриану. — Нальешь сама чаю, а то я старая стала совсем, руки дрожат…
Вспомнила эту «старую» на ее рабочем месте, как она таскает тяжелые стопки фолиантов то туда, то сюда, до самого вечера бодро командуя и наматывая круги по огромному пространству библиотеки.
Подруга с готовностью ринулась помогать. И так, за какие-то считаные мгновения, стол был сервирован. Белые кружевные салфетки заняли свое место под фарфоровыми блюдцами сервиза, ароматный чай был разлит по кружкам, а аппетитные куски пирога рождали в животе томящее чувство.
— Кушайте, девоньки, — старушка умильно на нас посмотрела, отпивая немного чая из своей кружки. На душе стало тепло и уютно. Свою бабушку я не застала живой — она умерла слишком рано, и все же я почему-то безумно любила приходить сюда, чтобы почувствовать эту непередаваемую атмосферу семейных посиделок.
Потянулась к пирогу, откусила кусок и чуть ли не зажмурилась от удовольствия, ощущая, как сдобная выпечка буквально тает у меня на языке. Терпкий вкус чая с какой-то неожиданной кислинкой показался мне несколько странным, но я уже не придала этому никакого значения, наслаждаясь пирогом.
— Кушайте-кушайте… — ласковый голос библиотекаря нежно отозвался в груди теплом и благодарностью. Голова немного закружилась, но я все же сделала еще один глоток чая, запивая собственную слабость.
И только когда мир подернулся какой-то туманной дымкой, а руки перестали меня слушаться, мои конечности опалило паническим страхом, но мысли текли вяло, лениво, а в голове снова и снова звучал ласковый голос леди Ниф, что надо кушать. Попыталась было потянуться за чашкой, но рука безвольно упала на стол, никак не желая повиноваться, горячий чай разлился прямо мне на колени, захотелось кричать от боли и жуткого, накатывающего томительно медленными волнами ужаса, но заторможенное состояние не дало мне этого сделать, да и губы… я вообще их чувствую?
— Не знаю, зачем ты понадобилась Нитрилле, но мне тебя даже почти уже жаль… — звоном раздались в голове равнодушные слова библиотекаря, и стало совсем плохо. Подруга безвольно свалилась на столешницу чуть ли не лицом в густую сладость пирога. И именно в этот момент мой мозг отключился, оставив лишь одну паническую мысль — надеюсь, близнецы меня спасут!
Конец второй книги
