— У нас не только твой вопрос, — стал возражать Гоша, но Алена уже затащила его в главный кабинет.
Филипп Сонин просмотрел кинопробу на экране телевизора, встал, прошелся по кабинету и остановился у большого сейфа.
— Как я обещал… Мне удалось увеличить наш бюджет. Теперь это факт. — Он похлопал по толстой дверце сейфа. — Соответственно, наши планы выросли, помимо полного метра запустим сериал, сценаристы уже работают. А это означает …что?
— Нужен рейтинг, — откликнулся Чантурия.
— Вот именно! Я не хочу ограничиться одним сезоном, надо, чтобы канал заказал продолжение. Для этого необходимо качество во всем. И что я вижу?
Продюсер обвел строгим взглядом собравшихся. Все потупились и промолчали.
— С декораторами я уже поговорил, теперь ты. — Сонин обратился к Фроловой, указывая пальцем на Ланскую: — Марианна, что это за платье? Не нужно копировать девятнадцатый век, осовременьте. Никаких корсетов, и кринолина.
— Оденем княгинь в мини-юбки? — сыронизировала художница по костюмам.
— Не умничай, а записывай.
Фролова раскрыла блокнот, продюсер продолжил давать указания:
— Делаешь декольте или открытую спину. Платье в пол, но, чтобы под тканью угадывалась фигура.
Фролова вскинула бровь, но Сонин ее опередил:
— Легкие полупрозрачные ткани, женственность с элементами эротики — что тут непонятного? Поступим так. Разработай три платья: шикарное для балла, домашнее для своих и нечто промежуточное для любовных свиданий. Покажешь мне образцы.
Сонин встал перед Ланской, скривил губы на пышную прическу, щелкнул пальцем по жесткой завитушке и перевел взгляд на Юшкевич.
— Теперь про женские прически. Ира, что это за копна? К черту ленточки и литры лака, дай мне распущенные волосы.
— Распущенные? Но это считалось тогда вульгарным.
— А то я не знаю, — сыронизировал Сонин и провернулся на каблуках, обращаясь ко всем: — Запомните и другим передайте. Мы снимаем не исторический фильм, а любовную драму в высшем обществе. В фокусе будут любовные интриги как средство в борьбе за власть. Диалоги уже правят, добавим намеки на современность и постельные сцены. Только так мы сможем рассчитывать на успех. Все понятно? Тогда за работу.
Художники по гриму и по костюмам быстро вышли, о чем-то перешептываясь. Чантурия взял за руку Ланскую, собираясь вежливо выпроводить актрису, но та уперлась, не желая уходить. Во время встречи она чувствовала себя манекеном, на котором демонстрировали недостатки картины. Но она актриса, ее вопрос не решен, Алена умоляюще посмотрела на Гошу.
Режиссер смутился и спросил продюсера:
— Филип, что скажешь о сегодняшних пробах?
Сонин скосил скептический взгляд на Ланскую:
— Диалоги у тебя ничего, осанка и стать тоже на уровне… Но кино — это крупный план. Тут важна полуулыбка, полувзгляд, понимаешь?
— Я буду стараться.
— Тебе надо потренироваться в театре, а потом уже браться за большие роли.
— Дайте шанс, — взмолилась Алена, осознав, что ее мечты рушатся.
— Никто тебя из проекта не удаляет, эпизоды остаются за тобой. Если нужны деньги, будешь дублершей Черной в постельных сценах. Полина не любит обнаженку, а у тебя уже был такой опыт. — Сонин приторно улыбнулся: — А что, фигура подходящая, волосы светлые, но это поправимо, Юшкевич сделает из тебя вторую Полину.
«Я Алена, а не Полина!», — хотелось крикнуть Ланской, но она не посмела повысить голос на начальника.
— Твою грудь увидит полстраны, — ободряюще рассмеялся продюсер и взялся за телефон, жестом показывая, что разговор окончен.
Чантурия вывел расстроенную Алену в приемную и тут же вернулся в кабинет продюсера. Вскочивший из-за стола Славик сунул девушке ворох салфеток, шепнул пустые слова утешения и бросился на телефонный звонок. Все при деле, а она…
Алена брела по коридорам киностудии, размазывая по щекам слезы обиды. Опять ее прокатили, поманили конфетой, а кинули кость. Она будет работать на звездный статус Черной, демонстрировать свою задницу и грудь, а зритель будет уверен, что видит прекрасное тело неувядающей кинодивы. Почему кому-то все, а ей крохи? Это несправедливо.
В таком настроении Ланскую перехватил Сорокин. Актер приобнял девушку за талию, ласково заглянул во влажные глаза:
— Ты от Сонина? Хочешь угадаю, что случилось?
— Отстань, без тебя тошно.
— Хорошо быть продюсером, а мы марионетки в его руках.
— Тебе-то чего жаловаться?
— Завидую. Мне гонорар когда еще заплатят, а Сонин раскрутил спонсора на деньги, и сразу хапнул себе двадцать процентов.
— Почему двадцать?
— Потому что скромный, остальные берут тридцать. Дать бы ему по рукам.
— А лучше в морду, — мстительно процедила Алена, вспомнив равнодушную физиономию продюсера.
— Глупышка. Продюсер боится другого — потерять деньги. Он сейф при тебе открывал?
— Нет.
— В жизни не видел столько денег.
Алена остановилась. Слово «сейф» напомнило ей об удачной операции в квартире Чантурия. Сейчас она еще больше утвердилась в мысли, что это было не ограбление, а справедливая месть, материальная компенсация за моральное унижение.
Видя заинтересованный взгляд, Сорокин продолжил:
— Мы, актеры, как дети, меряем свой успех количеством ролей. А умные люди — количеством нулей на банковском счете.
— Сонин умный?
— Предусмотрительный. Сигнализацию на дверь и окна установил.
«И сколько у него в сейфе?» — хотелось спросить Алене, но этого не потребовалось, Сорокина распирала бравада:
— Миллионы долларов бросят в топку нашего проекта. Я узнал, сколько получит Черная, и потребую больше. И знаешь, почему? Потому что большинство телезрителей женщины, для них приманка — я!
23
Единственная комната на съемной квартире Memento Mori была обставлена, как гостиничный номер, где главное место занимала широкая кровать. Здесь он творил.
Кто-то из великих сказал, что кино — великий обманщик, Memento был полностью согласен с этим утверждением. Он создавал кино, обманывая зрителя, и зритель это понимал, но не мог ничего поделать. Зритель был в его власти.
Изначально короткие порнофильмы предназначались для единственного зрителя, узнававшего себя на экране. Если жертва шантажа платила, прокат «клубнички» заканчивался. Но иногда клиент платить отказывался — тогда видео появлялось в сети, и карьера прижимистого зрителя рушилась. Создатель фильма не расстраивался. Такие неудачи тоже были нужны для его щекотливого бизнеса: они позволяли взвинтить ценник на будущие работы.
