Опять шантаж, поняла Елена. Вымогатель поставил свой бизнес на поток. Но, в отличие от Сорокина, актриса не испугалась, а сама пошла в наступление.
«Козел, мое тело лучше, — читала Петелина переписку. — Я не так примитивно трахаюсь».
«Все поверят, что это ты».
«Не ты ли тот сморчок в кадре? Я видела достоинства получше».
«Ты поплатишься!»
«Тату подделал, а про кольцо забыл. Я никогда его не снимаю, идиот!»
Все встало на свои места. Таинственный фотограф украл белье Нестеренко, сфотографировал ее голую и смонтировал компрометирующее видео. Однако актриса не испугалась, изобличила подделку и вывела из себя вымогателя задиристыми ответами. Запись она получила в день убийства. Шантажист разозлился и задушил ее.
Вот кто главный подозреваемый. Допрашивая актера, она зря теряет время.
Вадим Сорокин подписал обязательство о невыезде и ушел.
32
Освободившись после допроса, Сорокин поспешил на студию. Собственная квартира его пугала. Из бесконечных вопросов следователя он сделал вывод, что убийства могут продолжиться. Дома он будет один — шаткое алиби. Если где-то найдут еще одну задушенную девчонку, ему не оправдаться. Как доказать, что он не выходил из квартиры? Лучше быть постоянно с людьми, чтобы те подтвердили его невиновность.
Заметив в коридорах киностудии Гошу Чантурия, Сорокин догнал режиссера и вцепился в него, как в спасительный круг.
— Вадик, тебя выпустили? — Чантурия ошалело смотрел на актера.
— Я же не виновен.
— Ну да, конечно. Надо обрадовать Сонина.
— А что, мне уже начали искать замену?
— Ты незаменим, — ушел от ответа Чантурия и обнял актера, дружески похлопывая по спине. — Я рад, жутко рад. А некоторые уже, знаешь, стали болтать: раз телефон не отвечает, то все — закрыли Сорокина.
Актер отстранился и выругался:
— Придурки! Мой телефон забрали криминалисты. Изучали.
— Зарылись в списке твоих поклонниц, — осклабился Чантурия.
— Удалю всех к черту! — Сорокин кинул взгляд по сторонам, убедился, что рядом никого нет, и перешел на шепот. — Там видео было. Кто-то заснял, как я поимел Рудакову. В тот самый день, когда ее задушили.
— Да ты что!
— Тридцатку с меня потребовал, зеленью.
— Вот скотина. И кто это был?
— Неизвестный в чулке. Подписался Memento Mori.
— И ты ему отдал деньги?
— Не хотел, но… — Сорокин потрогал ссадину на виске. — Слушай, у тебя выпить есть?
— Найдется.
— Пойдем, нальешь.
— Вадик, у тебя видок… Башку надо замазать. Дуй к гримерше, потом ко мне. А я к Филиппу, о тебе расскажу. Нам еще по замене Нестеренко надо решать.
Сорокин оценил свой мятый костюм, в котором провел ночь в СИЗО, и согласился. Как только он отошел, Чантурия достал телефон и позвонил. Вид у него был сердитый. Дождавшись ответа, Гоша зашипел в трубку:
— Слушай, я что-то пропустил? Какого черта ты полез на Сорокина?
— Это не телефонный разговор, — торопливо ответили ему.
— Вот именно. Вечером у меня.
Алена Ланская ждала Юшкевич в гримерной. Художница по гриму слыла дамой общительной, умевшей находить подход и к самовлюбленным звездам, и к начинающим артистам. Одних она хвалила, другим давала советы и ни с кем не конфликтовала. Даже опытный продюсер иногда прибегал к ее посредничеству при серьезных скандалах. И чаще всего она справлялась.
Как только Юшкевич появилась в гримерной, Ланская набросилась на нее с вопросами:
— Ну что там, как? Ты же была у продюсера.
— Сонин просил успокоить актеров. Следствие работает, убийцу обязательно найдут.
— Я не про это.
— Тебе не интересно, поймают ли убийцу?
Ланская пожала плечами и отвела взгляд. Открыто признаться, что устранение конкуренток дает ей дополнительный шанс, она не могла, но без здорового эгоизма в актерской профессии делать нечего.
— Каждый думает о своем, — вздохнула она. — Продюсер и режиссер об успехе фильма, а актеры о собственной карьере.
— А я озабочена тем, чтобы вы все хорошо выглядели, — добавила Юшкевич, уже понимая, к чему клонит настырная барышня.
— Ирина, ты всех знаешь на студии. Тебе доверяют и продюсер, и режиссер, и геи, и лесбиянки.
— Ну, спасибо, моя ласковая. Продолжай.
— Меня могут попробовать на освободившуюся роль? Посодействуешь?
— Освободившуюся после смерти Леси? — с прищуром во взгляде уточнила гримерша.
— Конечно! Роль Рудаковой, может, была не для меня, а вот эта — мое. Я такая же скромница, как и персонаж, а внутри огонь.
— Не сгори раньше времени.
— Сколько можно ждать? Сейчас или никогда!
— Славы захотелось или денег?
— Будет слава, будут и деньги. Поможешь?
— Даже не знаю. Сначала Милена, теперь Леся. — Юшкевич внимательно посмотрела на Алену. — Надеюсь, на главную роль ты не метишь. Я слышала к Черной приставили телохранителя.
— Суперзвезда, блин, — процедила Ланская.
В этот момент в гримерку сунулся Вадим Сорокин.
— Вы не меня костерите? — ехидно спросил он.
— Вадик, как же я рада! — всплеснула руками Юшкевич и загородила собой нахмурившуюся Ланскую. — Мы все рады, что ты вернулся. Неприятности позади?
— Почти, — актер показал на ссадину.
— Пусть это будет самой большой твоей проблемой, — она любезно повернула к актеру вращающееся кресло: — Садись, все поправлю. А Марианна костюмчик тебе подберет, а этот почистит-погладит. Ты рассказывай, как выпутался.
33
Филипп Сонин стоял перед закрытым окном и разговаривал по телефону. Его голос был скорбным, но деловым:
— Трагедия сплотила творческую группу. Мы сделаем фильм еще лучше и посвятим его погибшим актрисам.
Кроме него в кабинете находилась Полина Черная.
— Хватит болтать с журналистами, — простонала она, заламывая руки.
Сонин прикрыл трубку ладонью и бросил через плечо:
— Это моя работа. Любой информационный повод надо использовать во благо.
— Ты что, не видишь, что происходит?
Сонин картинно вздохнул, словно разговаривал с капризным ребенком, пообещал перезвонить журналисту и обернулся к любовнице:
— Что, объясни мне? — устало произнес он.
