— На что вы намекаете? Это ваша работа. Мы все, Гоша подтвердит, в полном недоумении.
— Тогда начнем по порядку. Расскажите о Милене Рудаковой. — Петелина двигалась по кабинету, рассматривая обстановку. — Какие у нее были проблемы на студии, враги, завистники, не угрожал ли кто-нибудь ей?
— Да ничего особенного. — Филип Сонин суетился, не находя себе места. — Конечно, у нас тут не монастырь, где все братья и сестры. Между актерами всегда есть терки, а когда имеешь дело с актрисами… — Продюсер спохватился, словно наговорил лишнего. — Но в сегодняшнем проекте Рудакова утверждена на второстепенную роль — какая уж тут зависть? Хотя первоначально Гоша ее рассматривал на одну из главных ролей.
— Она сама настояла на пробах, у нее была успешная роль в прошлом году, — поспешил уточнить Чантурия.
— Милена хорошая актриса, но ее подвела мимика. Точнее, отсутствие мимики. Она сделала пластику: уменьшила нос, увеличила губы, и в результате ее улыбка потеряла обаяние. Если бы мы снимали современную жизнь, на роль глупой жены олигарха или светской львицы она бы подошла. Но у нас историческая драма.
— Рудакова сделала пластическую операцию? — заинтересовалась Петелина, остановившись около большого сейфа, выделявшегося среди кабинетной мебели.
— Все актрисы на этом помешаны, но Милене не повезло. — Сонин выпятил губы и подергал себя за щеки. — Тут накачали, а тут перекосило.
— Давайте уточним. Вы пообещали Рудаковой главную роль, но не дали. — Петелина задержала взгляд на продюсере и затем внимательно посмотрела на режиссера.
Первым ответил Чантурия. Он встал из кресла, но продолжал смотреть на следователя снизу вверх.
— Кино — это крупный план, понимаете. Если в театре актриса может до пенсии играть Джульетту, от камеры ничего не скроешь.
В отличие от заискивающего режиссера, продюсер говорил резко, рубя воздух ладонью:
— В работе у меня друзей нет. Я должен не угождать актерам, а отбить деньги. Кино — это бизнес.
К распалившемуся продюсеру подошел ассистент с мобильником в руке и шепнул что-то на ухо.
— Репортеры потом, — отмахнулся Сонин. — Лучше предложи гостям напитки.
— Чай, кофе, или что-то покрепче? — охотно откликнулся Славик, тронул рукой Майорова, ласково заглядывая ему в глаза.
Все согласились на кофе, опешивший Иван промолчал. Когда ассистент вышел, Сонин с улыбкой пояснил удивленному оперативнику:
— Славик любит военных, красивых, здоровенных.
— Любит — это в каком смысле?
— У нас творческий коллектив, полная толерантность, — многозначительно изрек Сонин.
— А как насчет ревности? — вернула разговор в прежнее русло Петелина. — Что скажете о личной жизни Рудаковой?
— С кем она спала? Не со мной это точно. Мужа у нее нет. — Продюсер кивнул режиссеру: — Ты как?
— Нечего такого, — поспешно отгородился руками Чантурия.
— Мой Славик тоже отпадает. Об остальных поговорите с актерами.
— Когда вы видели Рудакову в последний раз?
Продюсер задумался, потерев лоб.
— Вчера вечером, мельком. Она хотела со мной поговорить, ждала в приемной, но я спешил. Даже с Вадиком Сорокиным не перекинулся парой слов.
— Сорокин — это кто?
— Не знаете Вадима Сорокина? — удивился Сонин.
— Известный актер, он был со мной там, около машины, — напомнил Чантурия.
Елена вспомнила красивого молодого мужчину с пронзительными взглядом, бледным лицом и мужественным небритым подбородком. Ну конечно, его она точно видела в каком-то фильме.
— У Вадима Сорокина главная роль в нашем проекте. Вчера он был рядом с Миленой, когда я уходил, — объяснил продюсер.
— Как его найти?
— Для этого у меня есть помощник. — Сонин указал на ассистента, который предлагал Майорову особый кофе с корицей: — Слава, ты видел сегодня Вадика Сорокина?
— Он заходил, взял бутылку коньяка из наших запасов.
— Что поделать, ужасный день, — понимающе покачал головой Сонин. — Сейчас он поправляет нервы где-нибудь в гримерках или в штаб-квартире. Славик покажет.
Петелина решила поговорить с актером, пока тот не напился.
— Сделаем паузу. Наш эксперт пока снимет ваши отпечатки пальцев.
— Это законно? — насторожился Сонин.
— Вы же хотите узнать, кто убийца?
В ответ на ее вопрос озадаченные киношники переглянулись. Следователь ответила сама:
— А я не только хочу, но обязана.
Она дала указания оперативникам опросить подсобных рабочих, а сама в сопровождении Славика направилась в загадочную штаб-квартиру.
6
Штаб-квартирой кинопроекта оказалась большая комната с длинным столом по центру, кофейным аппаратом и кулером с водой в углу. На столе помимо распечаток сценария, рисунков с костюмами, декорациями, фотографиями актерских проб возвышалась бутылка коньяка и несколько стаканов.
— Как я и думал. — Славик указал на одинокую фигуру за столом и пошел обратно.
Вадим Сорокин сидел, уткнув лицо в распахнутые ладони.
— В компанию примете? — начала разговор Петелина, присаживаясь напротив актера.
Захмелевший актер взглянул на гостью, узнал ее и не удивился:
— Следователь-женщина. Я думал, такое бывает только в кино.
— Я думала, актрис душат только в кино.
— Да, уж, влипли.
Интонация раскаяния не ускользнула от внимания следователя.
— Во что вы влипли?
— Не ту профессию выбрал. Вот вы, хотели быть актрисой? И правильно. Я больше чужими словами говорю, чем своими, чужие жизни проживаю, а свою… — Он подхватил бутылку и продемонстрировал остатки на донышке. — Милену с девчонками помянули, но пара глотков осталась. Хотите выпить?
Сорокин плеснул остатки коньяка в стакан и предложил его следователю. Но та решительно сдвинула бутылку и стакан в сторону.
— Вадим, вчера вечером вы находились в приемной продюсера Сонина вместе с Миленой Рудаковой.
— Не вместе, а отдельно, — покачал пальчиком актер. — Я пришел, когда она уже там была.
— Допустим. Ассистент Куркин уверяет, что ушли вы вместе.
— А что, нельзя? — язвительно ответил Сорокин. — Я ее лет пять знаю. Знал.
Актер поморщился и опустошил свой стакан, в котором оставался коньяк. Петелина не стала ему препятствовать и задала следующий вопрос, когда он вновь взглянул на нее.
— Вы вышли с Рудаковой из офиса продюсера. Что делали потом?
— Поболтали какое-то время.
