Он вцепился в ее шею руками.
— Лживая сука! Ты — мой свидетель. Я тебя руками задушу.
Но руками душить оказалась сложнее, чем чулком. Женщина ткнула ему пальцами в глаза и ударила коленом в пах. Тот разжал руки и согнулся от боли. Она дернула ящик гримерного столика, выхватила оттуда электрошокер и ткнула ему в шею. Раздался электрический треск, Бондарь упал.
Женщина на секунду задумалась. Она хорошо знала киностудию: если охрана перекрыла выходы, ее не выпустят, а сдадут ненавистной Петле. Разве что попробовать…
Она вспомнила про фургон для декораций, который только что видела на эстакаде у главного павильона. Спуск со второго этажа даст дополнительный разгон, фургон снесет шлагбаум на выезде. Если она скроется неузнанной, ее не смогут разоблачить.
Петелиной не удалось настичь беглецов — они исчезли в лабиринтах киностудии. Она возвращалась к главному павильону, как вдруг услышала шум заведенной машины. Двинулась на звук мотора, оказалась на крытой эстакаде и увидела мчавшийся вниз фургон. За рулем, к ее удивлению, сидела Полина Черная.
Елена крикнула, чтобы та остановилась, но фургон лишь прибавил скорость. Он несся прямо на нее. Она попыталась прижаться к стене, но Черная специально вильнула в ее сторону. Тяжелая машина проехала по ее ногам.
Елена рухнула. В ту же секунду зазвучали выстрелы. Это Марат, выскочивший на крик любимой женщины, стрелял по кабине фургона. Пули разнесли лобовое стекло, фургон процарапал правым боком стену и остановился.
Марат подбежал к Елене. Она была в сознании, но из-за резкой боли не могла ничего сказать. Лишь раз взглянув на свои ноги, она отвела заслезившиеся глаза и больше не смотрела вниз — наблюдала, как открылась водительская дверь фургона и оттуда выпала раненая женщина. Роскошный парик упал с ее головы, и Елена убедилась, что она была права. Это не Полина Черная, а…
— Скорую, срочно! — кричал Валеев телефонную трубку.
76
Она устала смотреть на белый потолок. Опустила взгляд. Белая простынь прикрывала ее поврежденные ноги, скованные лангетами. Посмотрела в сторону. За белой рамой окна мягко опускались белые снежинки. Такой и должна быть зима: мягкой, чистой, умиротворяющей. Черные чулки созданы только для женских ножек.
В палату вошел врач, в его руке были снимки, а на лице бодрая деловая улыбка.
— Елена Павловна, я подтверждаю положительную динамику. С сегодняшнего дня разрешаю вставать, ходить потихоньку. Пока под нашим наблюдением, здесь по коридору. И через пару дней я вас выпишу.
— Две недели в постели, — вздохнула Петелина.
— Зато хромать не будете. Садитесь, спускайте ноги, прекрасно. К лету разрешу любые туфли, а пока тапочки и костыли.
Врач подал знак, и в палату вошли мама с Настей. Дочь бросилась Лене на шею, чего не делала уже несколько лет, став подростком. Ольга Ивановна выкладывала на тумбочку гостинцы, ворчливо проверяя, что не съедено с прошлого раза.
После теплого семейного общения Елена впервые после травмы вышла в коридор, опираясь на костыли, и проводила маму с Настей до лифта. Около палаты реанимации она заметила пост охраны. Дежуривший полицейский узнал следователя, объяснил:
— Четыре дня, как очнулась. Завтра переведем в тюремную больницу.
С его молчаливого согласия Петелина вошла в палату, села у кровати, сложив костыли на пол. Лежавшая под капельницей женщина открыла глаза и посмотрела на нее. Ее лицо было бледным, а взгляд обреченным.
— Как вы меня вычислили?
Елена пристально изучала женщину, скрывавшуюся под именем Автор, которая сбила ее на фургоне и была тяжело ранена в момент задержания. Светлые короткие волосы, серо-зеленые глаза с возрастными морщинками — ничего общего с холеной, кареглазой, черноволосой Полиной Черной.
— У майора Гаврилова я заметила пятна на кителе от специальной косметики. Жены у него нет, обычная подружка не будет профессионально гримироваться перед любовной встречей.
Художник по гриму Ирина Юшкевич с горечью скривила губы:
— Его китель висел в тесной прихожей, я там переодевалась в похотливую госпожу и наводила марафет.
Женщины помолчали. Юшкевич заметила костыли:
— Как ноги?
— Сегодня впервые встала.
— Будете допрашивать?
— Не имею права, я на больничном. А поговорить могу.
Юшкевич задумалась, и долго смотрела в окно.
— Когда еще увижу стекло без решеток, — наконец произнесла она и повернулась к Петелиной. — Когда еще смогу просто поговорить.
И она начала рассказывать.
В день своего сорокалетия Ирина Юшкевич осознала, что ее жизнь не удалась: нет семьи, детей, сбережений. Жизнь перевалила на пятый десяток и дальше покатится по наклонной. Чтобы в итоге не оказаться в яме — надо срочно что-то предпринять. О богатом муже мечтать уже глупо, быть матерью-одиночкой не в ее характере, да и время упущено, в профессиональном плане она достигла потолка. К чему стремиться? Осталось универсальное мерило счастья — деньги.
Когда появляется идея-фикс, жизнь сама дает знаки. От Славика Куркина она узнала, что Сонин получил огромные деньги на фильм, пачки долларов с трудом запихнули в сейф. Идея обогащения, поначалу смутная, приобрела конкретные очертания. Деньги рядом, их столько, что хватит на красивую жизнь до глубокой старости. Нужен опытный исполнитель, чтобы их достать, и тот, кто потом уберет исполнителя.
И тут же судьба преподнесла новый знак. Во дворе своего дома она застала ссору семьи Гавриловых: жена со скандалом уходила от мужа. Юшкевич приехала на такси. Женщина с ребенком ринулась к освободившейся машине, Гаврилов пытался удержать жену, но та бросила ему в лицо:
— Я не собираюсь потакать твоим играм, извращенец!
Слова были сказаны громко, Гаврилов стушевался и поспешил уйти.
Юшкевич посочувствовала женщине:
— Избивает?
— Наоборот, требует, чтобы я одевалась в кожу и хлестала его. А сам в тюрьме служит.
Последняя фраза заинтересовала Ирину. В тот же вечер она специально познакомилась с Гавриловым, когда майор напивался в ближайшем кафе. Из себя она сделала женщину-вамп в стиле Полины Черной: использовала парик и контактные линзы, одежду и макияж выбрала вызывающе сексуальные и над именем не ломала голову — назвалась Полиной. Брошенный женой Гаврилов клюнул на женщину своей мечты. Их знакомство закончилось сексом в его квартире, где она была повелительницей, а он рабом. Она потакала его низменным желаниям.
А на работе в это время открыто целовалась с Марианной Фроловой — никто не должен заподозрить ее во встречах с мужчиной.
Несколько грязных оргий на квартире Гаврилова — и майор во всем был готов угодить обожаемой госпоже. Юшкевич целенаправленно свела разговоры к деньгам и быстрым заработкам. Расспрашивала майора про ловких грабителей, постепенно проникаясь мыслью, что украсть деньги вполне реально. Намекнула на сейф, набитый деньгами: кто может его взять? Гаврилов сказал, что профессионал не требуется. Проблема решается с помощью дубликата ключа, а его можно сделать из слепка, отпечатанного в пластилине.
