— Ее нашли мертвой в бассейне, в таком маленьком декоративном прудике.
— Вы хотите сказать, инспектор, что она утопилась?
— Нет. Ее определенно задушили, а уже потом бросили в пруд.
— Какое злодейство! Надеюсь, убийцу уже нашли?
— Пока нет. Потому-то мы и допрашиваем вас, господин Шмидт.
— Простите, но не хотите ли вы сказать, что допрашиваете меня в качестве обвиняемого?
— Ну что вы, конечно, нет! Обвиняемых допрашивают с соблюдением всяческих формальностей, а мы с вами ведем беседу как с одним из возможных свидетелей. Причем очень важных: возможно, что кроме вас живой Наталью Беляеву в тот день видел только ее убийца. Пока же убийца не найден и преступление его не доказано, подозреваемыми можно считать всех, кто так или иначе был связан с Натальей Беляевой.
— И особенно это касается тех, кто видел ее в день смерти, — спокойно, но очень серьезно сказал господин Шмидт. — И поэтому я должен кое-что добавить. Я вспомнил одну деталь, которая может оказаться полезной для следствия. Когда я увидел Наталью Беляеву на платформе вокзала Блаукирхена, она была не одна. С нею рядом стоял молодой человек, и они о чем-то разговаривали. Потом он ушел, а Наталья увидела меня и подошла ко мне. И если я не ошибаюсь, а у меня, к сожалению, скверная память на лица, этого человека я когда-то знал. Это некто Георгий Бараташвили, тоже эмигрант из СССР. О, эти эмигранты — от них всего можно ожидать!
— Спасибо, господин Шмидт. Это действительно очень важное сообщение. Ну что ж, я благодарю вас за готовность с нами сотрудничать. Если вы нам понадобитесь, я еще раз вызову вас.
— Пожалуйста, пожалуйста! Всегда к вашим услугам.
Шмидт вежливо попрощался с инспектором за руку, коротко кивнул Апраксиной, которую явно принял за секретаршу, и удалился походкой удрученного, но исполнившего свой долг законопослушного гражданина.
— Вы ему поверили? — спросила Апраксина.
— Да. Меня более всего убедило, что он не стал скрывать своей встречи с Натальей Беляевой в день ее смерти.
— И даже очень деликатно и только в самом конце навел нас на подозрения относительно Георгия Бараташвили. Вся история его взаимоотношений с Натальей Беляевой выглядит совершенно иначе, чем это представляется из рассказа Татьяны Беляевой.
— Я думаю, что вся история с немецким мужем была с самого начала выдумана Натальей Беляевой. Или это был кто-то другой, а не Хорст Шмидт.
— Да, очень возможно…
В этот момент зазвонил телефон.
— Миллер!.. Здравствуйте, фройляйн Коган, рад вас слышать… А найти ее очень просто: она в данную минуту как раз находится в моем кабинете. Передаю трубку. Это вас, графиня.
Звонила Анна.
— Елизавета Николаевна, я звоню вам все утро, а вас нет дома… Наконец я догадалась позвонить инспектору Рудольфу Миллеру: помните, вы мне давали его телефон? — Апраксина вспомнила, как Анна складывала втрое бумажку с телефоном Миллера. — Так вот, Елизавета Николаевна, вчера вы забыли у нас фотографию старика, которую показывали Эльжбете. Вы помните, о какой фотографии идет речь?
— Да, конечно! — Апраксина насторожилась, успев шепнуть Миллеру: — Похоже, моя предусмотрительная рассеянность принесла плоды!
— Сегодня утром бабушка Нина увидела ее: она знает этого человека, она даже знает его имя!
— Мы тоже его знаем, Анна.
— Но вы не знаете, что это муж сиделки, которая замещала меня во время моих отпусков и выходных!
Апраксина с возгласом «Простите, Анна!» швырнула трубку на стол и бросилась вон из кабинета.
— Алло! Фройляйн Коган, что это вы такое сказали графине, что она побежала как ошпаренная?
Анна повторила инспектору сказанное Апраксиной. Миллер аккуратно положил трубку на аппарат и бросился вслед, за графиней. Столкнулись они уже во дворе криминальной полиции — Апраксина под руку вела назад господина Шмидта.
— Что случилось, господин инспектор? — добродушно спросил Шмидт. — Знаете, я чуть не сбил сейчас вашу сотрудницу! Я уже выехал за ворота, и тут она вдруг бросилась прямо под колеса моего автомобиля! Нельзя так рисковать, дорогая госпожа! Еще не хватало мне стать причиной гибели полицейского работника!
— Ничего, ничего… Она бы обязательно увернулась в последнюю секунду. Господин Шмидт, я попрошу вас вернуться ненадолго в мой кабинет: после вашего ухода я вспомнил, что забыл задать вам еще один очень важный вопрос. Возраст… Память… Уж простите!
— Ничего, ничего… Я понимаю!
Все трое вернулись в кабинет.
— Извините нас, господин Шмидт, и главным образом меня, неуклюжую старуху, — сказала Апраксина, — я напугала вас, бросившись под вашу машину!
— Ах, ну что вы! В конце концов, вы рисковали жизнью при исполнении служебных обязанностей.
— Вот именно, — сказал инспектор Миллер. — Кстати, я забыл представить мою сотрудницу: госпожа графиня Апраксина, консультант и переводчик.
— Очень приятно.
— Господин Шмидт, — сразу же наехала на него Апраксина. — А мы ведь забыли спросить вас о вашей жене! Как вы полагаете, она сможет подтвердить, что в тот день вы принесли просимое ею средство от розовой тли?
— Нет, не сможет, — хохотнул Шмидт. — Дело в том, что я не смог определить, какое именно средство она имела в виду, и поэтому не купил никакого. Пришлось ей через несколько дней самой ехать в «Парадиз» и купить что нужно.
— А, ну с мужьями это чаще всего так и случается. И все-таки мы обязаны внести в протокол сведения о вашей жене. Что вы нам можете рассказать о ней?
— О Еве? Ну, о своей Еве я мог бы рассказать не меньше, чем Адам о своей! — Господин Шмидт опять коротко хихикнул. — Дело в том, что мы женаты уже тридцать лет. Она высоко квалифицированная медицинская сестра, работает в крупном санатории для нервных больных на Тегернзее. Отличная хозяйка, преданная супруга. Вот только детей у нас нет и никогда не было, к сожалению… Ну, я мог бы много хорошего о ней сказать, но я не знаю, что еще может быть интересно полиции. Спрашивайте!
— У вашей жены есть еще какой-нибудь дополнительный заработок, кроме работы в санатории?
— Да, есть. Иногда она прирабатывает сиделкой в частных домах.
— Она работала сиделкой в доме княгини Махарадзе в Блаукирхене? — спросил инспектор.
— В доме покойной княгини Кето Махарадзе, — поправил его Шмидт. — Ее убили. Это ужасная история всполошила всю округу. Княгиню Кето Махарадзе знали все, как до этого знали ее знаменитого мужа, профессора-окулиста Вахтанга Махарадзе.
— А что это за история с убийством? — спросила Апраксина. — Расскажите, пожалуйста.
— Как, вы не знаете? Удивительно. Впрочем, этим, видимо, занималась местная полиция. Княгиню Кето Махарадзе, в доме которой работала иногда моя Ева, однажды утром нашли задушенной в собственной постели. И нашла ее моя жена. О, эти русские! Ева была буквально в шоке, она несколько дней не могла прийти в себя и поклялась больше никогда не соглашаться на работу в эмигрантских домах, хотя бы ей платили там золотом.
