– Кравченко – тот самый? – удивился Бабкин.
Гуляев кивнул.
– Да, он уроженец нашего города, несколько лет назад переехал в Питер, говорят, взялся тренировать малышей. Давно пора! Он хороший парень, я рад за него. Травма тогда здорово вышибла его из колеи. Он замкнулся в себе, говорил: «Какой из меня футболист, вылетел в третьем матче, я не футболист, а хромоногий ноль!» Алексей водил дружбу с нашим директором и захаживал сюда иногда по старой памяти. К нему нелегко было найти подход. Антон пришел ко мне, и я дал обещание, что постараюсь уговорить Кравченко.
Бабкин намеревался спросить, не общался ли Мансуров с кем-то из старших парней, но Илюшин отчего-то вцепился в несчастный мяч, как бульдог.
– И что, удалось вам выполнить обещанное?
– Конечно. Кравченко поставил автограф на мяче, и это, кажется, единственная вещь, на которой он расписывался после того, как ушел из большого спорта. Если бы владелец захотел, мог бы продать его на аукционе… тысяч за пять. – Тренер криво усмехнулся.
– С кем Антон общался?
– Он привел с собой троих друзей… Боюсь, не назову их имена. Обычные ребята, прозанимались у меня кто год, кто два, и ушли.
– Пожалуйста, вспомните хоть кого-нибудь, – попросил Макар. – Может быть, осталось что-то вроде журнала посещений? Или еще кто-то мог с ними общаться и знать, как их зовут?
– Что вы! Столько лет прошло… Хотя, подождите! Вокруг них терся мелкий паренек по фамилии Пронин, Коля Пронин. Большой веры ему нет, но он может сказать вам, с кем дружил Мансуров.
– Он живет в Щедровске или переехал?
– Здесь, рядышком, на Второй Краснознаменной. Но дома вы его вряд ли застанете, обычно он околачивается возле рынка.
– Почему у меня ощущение, что все они что-то недоговаривают? – пробормотал Илюшин себе под нос, когда они отошли от столика.
У выхода Сергей обернулся.
– Что-то забыл? – спросил Макар.
– Хотел посмотреть, кого дожидалась та женщина в коридоре. Ставил на девочку, одну из троих.
– И кого же?
– Тренера, – коротко сказал Сергей. – Она ждала Гуляева.
3
Макар Илюшин шел по пыльной улице мимо пятиэтажек, возле которых на скамейках сидели старухи с котами и провожали его равнодушными взглядами, мимо пыльных витрин и думал о том, что в любом городе расследование рано или поздно приводит их в библиотеку. Свидетели могут подвести, библиотека – никогда. Даже когда газетные статьи преподносили лживые факты, а люди на фотографиях были подписаны неверно, когда в некрологе врала каждая вторая фраза, как это было в Беловодье, в конечном итоге из семечек информации сквозь крепкий, как асфальт, слой вранья пробивались бледные стебельки – еще не правда, но то, что должно было ею стать. Илюшин верил в библиотеки.
– Я попробую собрать сведения о гибели отца Наташи Белоусовой, – сказал он накануне вечером, когда они обсуждали планы на завтрашний день, – и об исчезновении ее брата. Один родственник убит, другой пропал – это странно.
– Собираешься рыться в газетах двенадцатилетней давности? – Бабкин, не доверявший печатному слову, пожал плечами. – Журналюги всегда все перевирают. Нужно разговаривать со следователем, который вел дело об убийстве. Времени прошло не так уж много, да и свидетели наверняка живы.
– Одно другого не исключает. Не хотелось бы отправлять тебя к следователю с пустыми руками.
– Звучит двусмысленно…
Сергей Бабкин понимал, что беседовать со следователем предстоит именно ему. Но сначала он хотел найти соседей, живших рядом с Белоусовыми и знавших их семью.
4
Библиотека располагалась в особняке князя Чекманова, о чем с гордостью сообщалось на табличке у дверей. Князь ютился в домишке, который наводил на мысли, что его хозяин проигрался в пух и прах в карты и вынужден был продать предыдущий дом: этот был мал и тесен, с низкими потолками и узкими коридорами.
Но на подоконниках радостно зеленел «комнатный укроп» аспарагус, на стенах висели пейзажи местного художника и библиотека производила впечатление места уютного и приятного. Немолодая радушная женщина молниеносно оформила Макару временный читательский билет и принесла подшивки газет.
– К сожалению, у нас всего два компьютера, – извиняющимся тоном сказала она, – и оба сейчас заняты. Если хотите, я забронирую для вас время через час.
– Да, будьте добры.
Илюшин занял широкий угловой стол и стал вдумчиво изучать прессу.
То, что ему было нужно, он нашел сразу: «Житель района Овражный убит в собственном доме в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля; убийца задержан по горячим следам».
Но эту трагическую новость перекрывала другая. «Вестник Щедровска», «Наши новости» и все региональные выпуски многотиражных газет утром шестнадцатого числа писали об одном: о нападении на инкассаторов на улице Гагарина.
«КРОВАВОЕ ОГРАБЛЕНИЕ: ШОК, ФОТО, ПОДРОБНОСТИ»
«ЩЕДРОВСК: НАЗАД В ДЕВЯНОСТЫЕ»
«КТО ЗАЩИТИТ НАС ОТ ПРОИЗВОЛА? ЖИТЕЛИ ОБРАЩАЮТСЯ К МЭРУ ГОРОДА»
«ШЕСТЬ ТРУПОВ – ЦЕНА БОГАТСТВА»
«ТРИСТА МИЛЛИОНОВ ПОХИЩЕНЫ ИЗ КОРОЛЕВСКОГО БАНКА»
И так далее, и так далее. Самую дельную статью Илюшин прочел в таблоиде с неприятным названием «Криминальная зона», от которого на первый взгляд нельзя было ожидать ничего хорошего. Однако журналист излагал факты в сдержанной манере и, похоже, знал больше остальных.
В передовице, озаглавленной «ПЕРЕСТРЕЛКА НА ГАГАРИНА: УБИТЫ ДВОЕ ИНКАССАТОРОВ», говорилось о бандитском нападении на машину, которая прибыла, чтобы забрать деньги из банка. «Королевский банк», – выписал себе Илюшин, подивившись названию. «Триста миллионов» и «шесть трупов» оказались преувеличением: застрелено было четверо. «Двое бандитов и двое сотрудников», – прочитал Макар и снова оценил работу журналиста, не только не ставшего раздувать количество убитых, но и отдавшего в заголовке дань памяти лишь жертвам.
«Триста миллионов!» Он фыркнул. Странно, что не миллиард.
Ограбление произошло утром, около половины одиннадцатого. Инкассаторы вышли из главного здания банка с двумя сумками, в которых были деньги, и в этот момент подъехала машина, из которой выскочили люди в масках. «Откуда известно, что в масках, если свидетелей не было? – пометил Макар. – Две сумки… Около тридцати миллионов? Под вопросом».
Завязалась перестрелка. Когда примчалась полиция, машина нападавших исчезла, а вместе с ней и деньги. На асфальте осталось четыре трупа.
Журналист «Криминальной зоны» писал, что охранник банка, находившийся в помещении, не предпринял никаких действий. Илюшин хмыкнул. «Я бы тоже не предпринял на его месте. Нашли дурака лезть под пули». Далее говорилось, что охранник бездействовал и молча спрятался под стол. Но одна из девушек – сотрудниц банка, услышав первый выстрел, пронзительно закричала: «На пол, всем на пол!» – и этим спасла кому-то жизнь: несколько автоматных очередей пробили огромное панорамное окно, выходившее на улицу Гагарина.
