Конечно, это был не он. Просто крепкий белобрысый парень, разговаривавший с какой-то девчонкой.
Не говоря ни слова, Коля подхватил сумку и, обогнув старуху, пошел навстречу поезду.
В вагоне он прижался лбом к стеклу. Парень все стоял на перроне. Никакого сходства с Максом в нем не было, совсем.
Пронин подумал о тех двоих, которые допытывались о старых делах.
Из-за них он заново вспомнил то, что надежно, как ему казалось, похоронил в своем прошлом.
Он ведь знал обо всем! Кое-кто шепнул, что Рябов подготовился к встрече с четырьмя дурачками. Нашептавший понятия не имел, что один из этих четверых стоит перед ним. Коля тогда чуть не поседел. Он должен был предупредить Мансурова – и не смог. Струсил. Убедил себя, что Рябов им ничего такого не сделает… ну, зубы выбьет! Зубы и новые вставить можно. А вот если это проверка… Если шептун подослан именно затем, чтобы проследить, побежит ли Коля Пронин к своим дружкам… Тогда ему каюк. Вот уж с кем, а с ним люди Рябова церемониться не будут.
И он промолчал. А утром пошел к соседу. Тот всегда был не дурак помахать кулаками и заводился на счет «раз», так что спровоцировать его оказалось легче легкого.
Наверное, впервые в жизни Пронин был рад боли. Его били заслуженно. И все равно били слишком мало.
А потом случилось то, что случилось. Все эти годы он утешался мыслью, что в итоге для Макса все обернулось к лучшему. Он свалил с деньгами! А все благодаря кому? Благодаря Коле Пронину! Как там говорится… Неисповедимы пути Господни, ага. Но это ведь он, Коля, проторил тропу к благополучному исходу.
А благополучный исход, оказывается, был – могила без креста, без камня, без имени.
С холодной ясностью Коля окинул взглядом свою жизнь в Щедровске. Двери закрылись, поезд тронулся.
Рядом с ним кто-то плюхнулся на сиденье. Он отлепился от окна, с тоской посмотрел на попутчика.
Это оказалась та самая девчонка, с которой разговаривал парень на платформе. Рыжая, глаза серые, веселые. Она вдруг перегнулась через Пронина, отчаянно замахала в окно.
– Друг провожает? – удивляясь самому себе, спросил Коля.
– Брат!
Перрон уплыл назад. Девушка посмотрела на Пронина и улыбнулась. В волосах у нее вспыхнули солнечные искры.
4
Когда Макар вернулся, Сергей лежал на своей полке, закрыв глаза.
– Чем кормили? – спросил он, не поворачивая головы.
– Картошкой с грибами в сметане, – самодовольно сказал Илюшин.
– О как!
– И булочкой с корицей.
– Невероятно!
– И пиццей, – скромно добавил Макар.
– Потрясающе! – Бабкин приоткрыл один глаз. – Как же ты добыл это все в поезде, где нет вагона-ресторана? Побирался?
Илюшин скорчил физиономию и сел на кровать.
– Слушай, я вот о чем подумал, пока ты шлялся, – сказал Сергей и уставился на Илюшина. – Если мы так тщательно покопались в прошлом Мансурова и ничего из найденного нам не подходит, значит, мы ищем не там.
– Удивительно свежая мысль.
– Погоди ерничать. Мансуров – преступник. Убийца. Я все вспоминал слова Дидовца о том, что нельзя говорить Наташе об обстоятельствах гибели ее отца, потому что тогда муж ее убьет. Жуткая логика! Ну как так, а?
Илюшин скептически поднял бровь.
– Ладно, и не такое бывает! – признал Бабкин. – Не в этом дело. Может, все объясняется просто? Белоусовой каким-то образом стало известно о том, кем был ее муж. А он узнал о том, что она знает.
Макар аккуратно сложил рисунки и убрал в сумку. За окном начали появляться разноцветные высотки.
– Я думал об этом, Серега. Это самое логичное объяснение, если забыть о двух вещах.
– Каких?
– Первая: по словам Бережковой, Наталья влюблена в мужа.
– Не аргумент.
– Допустим, – на удивление легко согласился Макар. – Но есть еще кое-что. Грибы.
Бабкин начал сердиться.
– Что – грибы? Тебе что, слова выдают по талонам, что ты их бережешь?
– Я рассчитывал на твое понимание, – укоризненно сказал Илюшин. – Грибы – это поганки, которыми Мансуров намеревался, как считала Бережкова, отравить жену. Ты верно сказал: это очень странный способ. Очень! Человеку с таким опытом, как у Мансурова, нет никакой необходимости прибегать к нему. Зачем подвергать себя подозрениям? К тому же смерть мучительная и долгая… Если Белоусова что-то знает, разумнее убить ее быстро. – Он замолчал, водя пальцем по столу, и будто нехотя проговорил: – Слушай, а вдруг Наталья важна не сама по себе, а…
Он осекся.
Сергей приподнялся на локте и уставился на него.
– Не сама по себе… – медленно повторил он.
Глаза у Илюшина заблестели.
– Шаповалов!
5
Возвратившись домой, Макар первым делом достал из морозильника пиццу и подогрел в микроволновке. Бабкин очень удивился бы, если бы увидел, что три минуты спустя Илюшин начисто забыл о еде. Он бродил по комнатам, бормоча себе под нос.
«Что-то мы упускаем. Собрать столько фактов, восстановить биографию Мансурова, а заодно его приятелей… Отчего же у меня ощущение, будто между пальцев загадочным образом просочился камешек с дыркой, «куриный бог», исполняющий желание, а в горсти остался сухой песок?
И время. Время уходит. Мы слишком долго пробыли в Щедровске».
Он вытащил из сумки свои каракули, рассмотрел и смял. Пора ехать в Арефьево. Не самая приятная миссия: сообщать женщине, что она замужем за человеком, убившим ее отца.
– Бачилы очи що куповалы, – пробормотал он себе в утешение.
Расправил последний рисунок – тот, в котором все действующие лица были сведены вместе. Они толпились в центре листа, вокруг остались широкие незакрашенные поля.
– Поле, – фальшиво проблеял Макар, – белое поле… Светит луна или падает снег!
Падает, падает, падает… Пизанская башня тоже падает и никак не упадет… Бред какой.
Он вновь уставился на лист.
Белое поле. Не мысль, но тень мысли промелькнула на краю сознания и исчезла; он пытался вглядеться – так городской человек, оказавшийся в лесу, всматривается в переплетение ветвей, где только что показался и пропал силуэт огромной птицы, – но ничего, конечно же, не видит.
«Расследование закончено», – твердо сказал себе Макар и отправился спать.
Проснулся он от того, что луна светила в окно. Сквозь прозрачную штору она казалась плоской, вырезанной из страницы с желто-бурыми разводами, как если бы на раскрытую книгу постоянно ставили чашку с кофе.
Тут пятно, там пятно. Когда смотришь на низко висящую луну, в первую очередь разглядываешь все эти кратеры, Море Ясности и Океан Бурь; взгляд притягивают рытвины и ямы, а не ровная поверхность.
