— Да-да, мне надо домой. Вы покажете мне дорогу?
— Твоя вещь нести Гураккака и Вырусака, — старушка схватила меня за руку и потянула за собой. — Они помогать и отвести твоя по вода в каменный лес многа белы. Ты жить там?
Я сообразила, что добрые пигмеи предложили подвезти меня по реке до центра города и радостно закивала. Тащиться по темнякам в мокром грязном платье и рисковать нарваться на неприятности мне совершенно не хотелось. А тут еще и, к моей великой радости, два крепких пигмея притащили мой аптечный сундук. О-о! А я уже оплакала свои двадцать форинтов. И даже решила, что не жалею о них, — ребенок дороже.
— Балшой белы с имя предка всегда придти в речной дом и найти друг, — на прощание выдала старушка. — Дети Фаи рады быть!
— Обязательно приду, — пообещала я, устраиваясь в середине маленького плотика, рядом с моим сундуком, и с интересом глядя, как ловко мои сопровождающие орудуют длинными шестами, правя вниз по реке. — Обязательно!
Пока мы плыли по темной реке, я все думала, как интересно складываются случайности. Не пожадничай я в аптеке, уйди чуть пораньше — и не столкнулась бы с маленьким выдренком, не успела бы спасти девчушку и вообще… от такой мелочи зависела чья-то жизнь, бррр!
А для меня это приключение обернулось фантастическим путешествием на плоту и смешным совпадением. Фаи — выдра, хе-хе… Ну, я ничего не имею против, очень симпатичная зверушка. И пигмеи тоже симпатичные, вот только я вдруг вспомнила наставления и рассказы мэстрисс Нисон и сопоставила факты. Добрая женщина долго объясняла мне что-то про «бремя белого господина», местных диких дикарей, их верования, привычки… и про то, что приличная леди вообще не должна замечать их существования.
Все местные, по словам мэстрисс, делились на «хороших дикарей», «просто дикарей» и «закоренелых дикарей».
Классификация исчерпывающая.
Хорошие дикари любили бусы, все время толклись неподалеку от «белая гаспадина», были услужливы и подобострастны, хотя их и поругивали за лень — мол, дикобраз птица гордая, не пнешь — на пальму не взлетит. Плюс эти товарищи славились весьма простыми отношениями с чужой собственностью — попросту тащили все, что не приколочено.
Просто дикари старались не мозолить глаза пришельцам и проявляли весьма умеренный интерес к новинкам цивилизации. Но с ними вполне можно было договориться — то есть надуть и использовать.
И, наконец, закоренелые дикари. Эти делились на «злобных чудовищ» — да-да, в этом мире тоже существовали племена каннибалов, которые жили у бегемота в заднице и лопали любого, кто туда сунется. И на «придурошных выдр». Хм…
Эти самые выдры, по слухам, даже на фоне гномов казались малютками, этакими пигмеями, как в пустыне Калахари нашего мира. Но жили они на воде — в плавучих домиках, все время путешествуя по обширной пойме впадавшей в океан реки и дальше вглубь Аурики, через сеть озер-ручьев-болот.
Работать на «белую гаспадину» они категорически не соглашались, на цветные бусы, яркие ситцы и медные кастрюли смотрели равнодушно. Враждебности не проявляли, в целом вели себя дружелюбно, но по местным меркам странно. Жили неведомой жизнью на задворках, то уплывая куда-то в путаницу протоков, то снова бесшумно возникая у заброшенных грузовых доков в нижнем течении реки. Что им вообще было нужно в городе, никто, по-моему, так и не выяснил. Убедились, что чудики не пакостят, не нападают и даже не воруют, в отличие от «хороших дикарей», и перестали обращать внимание на неспешно гуляющих по окраинным берегам пигмеев. Копошатся там чего-то и пусть копошатся, пока не мешают. Надо будет — выгонят.
И я, получается, сейчас путешествовала мимо светящейся огнями газовых фонарей набережной на самом настоящем выдрячьем плоту.
С одной стороны, я-то ксенофобией никогда не страдала и никакого бремени белого человека отродясь не волокла. Мне мои невольные попутчики очень даже нравились — они казались приветливыми, дружелюбными, хотя немного стеснительными. И мне совершенно не стыдно было плыть с ними по реке.
С другой — хочешь не хочешь, а я пока часть этого общества и завишу от него. Если местный бомонд застанет меня за братанием с выдрами, боюсь, плохо будет и мне, и пигмеям.
Похоже, они сами это понимали. Поэтому не подплывали близко к берегу, туда, где мы могли попасть в полосу света, а незаметно крались чуть поодаль, пока не миновали самую оживленную набережную и не оказались напротив городского сада, спускавшегося к самой реке.
Меня вместе с моим сундуком очень галантно под ручки сгрузили на берег, кое-как сманили с моего плеча выдренка — он ни в какую не хотел уходить, цеплялся за платье и сердито свистел. Отпустил меня только после того, как его поманили весьма пахучей ракушкой. Пигмеи быстренько упаковали его в плетеную корзинку, очень серьезно попрощались со мной за руку и тихо, даже без всплеска, растаяли в темноте вместе со своим плотиком.
А я, тихонько пыхтя, поволокла свой сундук в горку. Хорошо еще, что дом семьи Нисон, в котором я поселилась по рекомендации мэстра Коруэла, был совсем рядом с парком.
— Леди?! — выделенная мне горничная пришла в ужас, когда я возникла на крыльце и позвонила в дверь. — Святые подгорники! Что с вами случилось?!
— Да ничего не случилось, Кати, я просто поскользнулась перед самым домом и уронила свои покупки в лужу, — нахально соврала я. — Помоги мне быстренько попасть в комнату, не хочу расстраивать своим видом мэстрисс Нисон.
— Святые подгорники! — Кати все никак не могла успокоиться, все причитала и хваталась то за мой сундучок, то за измазанный подол. — А у нас гости, и хозяйка уже несколько раз о вас спрашивала! Вас все ждут, и…
Глава 22
Итак, чаепитие. Быстро выставив Кати из комнаты и переодеваясь в снабженное суперновомодной застежкой-молнией платье, я наскоро прикидывала варианты. Мэстрисс Нисон, пользуясь тем, что в местном довольно скучном провинциальном обществе почти ничего не происходит, использовала меня как заморскую звезду своего салона, приглашая гостей на «столичную леди». Я вообще снискала несколько скандальную репутацию, но в меру, настолько, что «милая эксцентричность» воспринималась как некая изюминка, а не как неприличное поведение. Еще бы, молодая незамужняя леди — ОДНА! — приплыла на другой континент, заявила права на земли и концессии… Это они еще не в курсе, что я собираюсь вглубь материка. Насмотревшись на реакцию местного общества, я благоразумно решила сделать им сюрприз.
Еще вчера меня это и смешило, и раздражало, а сегодня я задумалась, как бы извлечь пользу из сложившегося положения. Как ни крути, а мне нужны деньги и не нужен раздутый гардероб.
Самый простой путь, который здесь знали попавшие в «затруднительное положение» женщины, — это ломбард. Есть даже специальные, для одежды. Но! Во-первых, это сразу клеймо нищей неудачницы на лоб. Во-вторых, обдерут как липку и за то, что в столице стоило десять золотых форинтов, в ломбарде дадут хорошо если два.
