— Послушайте, ваша светлость, — вспомнив, что он не был слишком заинтересован ей, Феба ухватилась за соломинку, — давайте мы не будем все усложнять. То, что случилось сегодня утром… минутная слабость. За которую я уже расплатилась сполна…
Она осеклась, потому что Саффолд подошел к ней очень близко. Его серые глаза, не отрываясь, смотрели на нее. Она вдруг поняла, что задела его, что он почему-то злится, и ей стало не по себе.
— Минутная слабость? — прошептал он, почти касаясь губами ее губ, — Мне доказать вам, что это нечто большее?
Одной рукой он крепко схватил ее за талию, второй — придерживал за подбородок так, чтобы девушка не смога отвернуться. Она опустила ресницы:
— Я и так в вашей власти. Зачем вам еще доказывать что-то?
Странно, но он выпустил ее. Феба с удивлением открыла глаза. Саффолд стоял в нескольких шагах от нее и задумчиво гладил Министра по голове. Девушка тихо выдохнула, чувствуя одновременно облегчение и досаду. Это не укрылось от графа.
— Вы странная женщина, — сказал он, задумчиво рассматривая её, словно увидел впервые, — интересно, что вы скрываете?
— Какая вам разница? — совсем тихо ответила она, — вы ведь все равно забудете обо мне, как только я уеду.
Не дожидаясь ответа, девушка направилась к дому. Грегори хмыкнул и взглянул на Министра:
— Ничего, так даже интереснее, верно?
Тот зевнул, граф радостно кивнул, огляделся по сторонам и полез в кусты, в зарослях которых он разглядел спелую малину. Министр поворчал что-то себе под нос, покрутил головой и, решив, что девушка никуда не денется, а вот малины может не достаться, присоединился к хозяину.
Глава 13
Феба вновь поднялась в спальню, с раздражением взглянула на бело-розовые стены и позолоту мебели. Подавив в себе желание громко хлопнуть дверью, она опустилась в кресло, тут же вскочила, чувствуя, что ей тяжело дышать. Подошла к окну, желая открыть и впустить в комнату свежий воздух. Мелкие прямоугольники стекол жалобно зазвенели. Тягучий, раскаленный воздух, напитанный запахом чайных роз, начал наполнять комнату.
Девушка вновь села кресло, полистала книгу, которую вчера взяла в библиотеке, отложила, поняв, что не может воспринять ни слова из прочитанного. Её мысли вернулись к хозяину дома.
Лорд-чародей играл с ней, как кошка с пойманной мышью. Опытный придворный, он так же легко плел интриги, как и дышал. Феба чувствовала, что ее силы на исходе. Признаться, хозяин дома умел очаровывать. Он прекрасно знал цену своему обаянию: серые глаза, с неподдельным интересом смотрящие на собеседника, искренняя улыбка, даже веснушки, выступившие на носу, не портили его, а лишь придавали некое мальчишеское очарование. И его поцелуи. От них действительно начинала кружиться голова, ноги подкашивались, а тело охватывало восторженно предвкушение чего-то волшебного, что вот-вот должно случиться…
Девушка упрямо дернула головой: о чем она думает! Не хватало еще пополнить копилку любовных побед графа Саффолда и тем самым окончательно пасть в своих глазах. Людская молва не задевала Фебу с той самой минуты, когда ей сообщили слухи, ходящие по соседям: что она вышла замуж, чтобы обрести богатство и положение в обществе. Тогда она, шокированная этими домыслами, неделю никуда не выезжала, пока полковник буквально силой не привез ее на обед к соседям. Затем — шушуканье за спиной по поводу ее отношений с наследником покойного мужа, позже, у крестной, — постоянные слухи о ее несуществующих отношениях с кем-нибудь из завсегдатаев карточных вечеров. Даже эта служанка сегодня…
Феба панически боялась потерять лишь то, что у нее осталось, — уважение к самой себе. Она знала, что, отдавшись графу Саффолду, став его любовницей, она уже никогда не найдет в себе смелости смотреть в глаза всем этим сплетникам, гордо подняв голову.
Девушка тяжело вздохнула и потянулась за колокольчиком. В комнату вошла очередная служанка, на этот раз девочка лет четырнадцати. Униформа на ней болталась, будто была снята с кого-то другого, светлые пряди выбились из-под криво приколотого чепца, светлые глаза, белесые брови и ресницы — она казалась почти безликой.
— Миледи? — произнесла девочка дрожащим голосом и неуклюже присела в реверансе. Феба вспомнила, она видела эту девчонку, помогающей прачке. Вот оно как. Все остальные горничные слишком горды, а приказ хозяина дома надо исполнять. Кривая усмешка тронула ее губы, новоявленная горничная вздрогнула и с шумом втянула воздух, ожидая незаслуженной взбучки. Девушка покачала головой.
— Подойди, — она постаралась, чтобы голос звучал мягко. Та с опаской приблизилась, — как тебя зовут?
— Мери, ваша светлость.
— Я не графиня, и тебе не стоит называть меня «ваша светлость»
— Как это не графиня, ежели вы с графом… — девчонка ойкнула и прикрыла рот рукой, — Простите, простите!!! Вы теперь накажете меня?
— Накажу? За что?
— За дерзость. Его светлость сегодня появился в людской… он уволил Роззи. И сказал, что выпорет любого, кто осмелится дерзить вам!
— Какие милые манеры! — восхитилась Феба, — теперь понятно, почему они прислали тебя…
— Так никто идти не хотел, — простодушно ответила Мери.
— Я так и поняла, — девушка задумчиво посмотрела на дрожащую девочку, — Мери, послушай меня внимательно: я — не милорд и не буду тебя наказывать лишь за то, что ты повторила эти сплетни из людской, но я больше не хочу слушать, что ты повторяешь за остальными всякие глупости!
— А как распознать, глупость это или умность? — Мери вновь ойкнула, понимая, что сморозила лишнее. Феба весело посмотрела на нее:
— А ты сама подумай! В любом случае сплетни в людской тебя больше не касаются. Я попрошу милорда, чтобы он сделал тебя моей личной горничной.
Она впервые видела такую смесь недоверия, восхищения и обожания, промелькнувшую на этом белесом веснушчатом лице.
— Правда? Вы это сделаете, миледи?
— Конечно.
— О, это будет здорово! Я тогда смогу сидеть выше Джереми, а ведь он только вчера надрал мне уши за то, что я не до конца ощипала курицу! А как ее до конца ощипать, если мне миссис Гиббонс приказала срочно уголь из каминов выгребать, а Джереми потом… — она шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони и продолжила, воодушевленная молчанием госпожи, которая старательно кусала губы, чтобы не рассмеяться от этих бесхитростных речей, — на самом деле Джереми мстил мне, что я его в причинное место двинула, когда он меня в углу зажал и юбки задирать начал.
— Что?! — позабыв о смехе, Феба вскочила, Мери моментально съежилась:
— Простите, Джереми же сказал, что я не должна это говорить, иначе меня все будут считать доступной девкой… и я закончу свою жизнь в борделе…
Она снова ойкнула, вспомнив, с кем говорит, но Феба ее уже не слышала.
