Внутри здания фюрера и Геббельса встретил Геринг, который в пальто из верблюжьей шерсти казался еще массивней обычного. Он стоял, расставив ноги, «как какой-нибудь гвардеец Фридриха Великого из фильма кинокомпании УФА». Геринг сообщил Гитлеру, что Рейхстаг подожгли коммунисты и что виновника уже арестовали. Делмер последовал за нацистами: «Мы шли через комнаты и коридоры, переступая через лужи воды и обугленные обломки, пробираясь сквозь клубы зловонного дыма. Кто-то приоткрыл желтую лакированную дверь, и мы на мгновение увидели языки пламени, охватившие зал заседаний. Было такое ощущение, словно открыли дверцу духовки». Гитлер повернулся к Демлеру и произнес: «Дай Бог, чтобы это была работа коммунистов. Вы, герр Демлер, стали свидетелем начала новой эпохи немецкой истории. Этот огонь – только начало»
[258].
«Боже! – писала леди Рамболд всего спустя несколько часов. – Какие здесь бывают приключения и чрезвычайные ситуации!»
[259] Жена британского посла отмечала, что, хотя вряд ли кто-нибудь когда-нибудь докопается до истины, большинство людей (даже сторонники Гитлера) предполагают, что здание подожгли сами нацисты, чтобы дискредитировать коммунистов накануне выборов
[260].
За день до пожара в Рейхстаге Твиди и Туркан оказались на чайной вечеринке в лучшем отеле Любека под названием «Город Гамбург». После посещения одного из хваленых трудовых лагерей для безработных, затерянного в замерзшей глуши, друзья прибыли в отель, точно парочка потрепанных Робинзонов
[261]. Длинное низкое здание лагеря, похожее на перевернутую лодку, напомнило Твиди дом Пегготи из романа «Дэвид Копперфильд». После экскурсии по зданию и осмотра одной из общих чистых спален, «похожей на комнату хранения утерянного багажа», друзей пригласили на обед. По свистку все вскочили со своих мест и спели средневековую песню «Никогда не говори «умри». После невкусного супа из крупы саго и какао им предложили внушительные порции картошки с подливой, небольшим количеством мяса и половинкой соленого огурца.
Лагерь произвел на Твиди удручающее впечатление: «Этим молодым парням очень трудно, потому что в том возрасте, когда жизнь обычно начинается, они оказались в тупике». Впрочем, по пути в Любек его настроение немного улучшилось. По грунтовой дороге друзья проезжали мимо милых деревушек. Красные кирпичные дома в уходящем свете дня отбрасывали на снег длинные тени. Любек с его восхитительными улицами, домами, шпилями и фронтонами XIV века был чудесен. «Лучший средневековый город, который мне довелось видеть», – писал Твиди.
На следующий день друзья отправились в трехсоткилометровое путешествие до Берлина. Утомленные «смертельно скучным» северогерманским пейзажем и дорогой, уходившей в бесконечность, англичане решили заночевать в небольшом городке Людвигслюст. На следующее утро, когда они собирались отъезжать, выбежала, возбужденно крича и заламывая руки, хозяйка, услышавшая о пожаре в Рейхстаге: «Alles ist veloren in Berlin! Es brennt überall!» [В Берлине все потеряно! Везде горит!] «Интересно, нас задержат? – гадал Твиди, – что еще после этого начнется?»
За 60 километров до Берлина друзья остановились поесть в одной деревушке. Местные жители, обсуждая пожар в Рейхстаге, терялись в догадках. По деревне ходили слухи, что Гитлер выйдет на тропу войны, что Рейхстаг подожгли коммунисты и их руководителей уже арестовали, что в Берлине объявлено военное положение. «Удачи вам. Вы англичане, поэтому вас, возможно, пропустят. Если не пропустят, то возвращайтесь сюда. Кровати у нас мягкие, еда отличная», – говорили жители деревушки Твиди и Туркану. С замиранием сердца друзья доехали до Шпандау, расположенного в 16 километрах от центра города. Все кругом было спокойно. Потом до Шарлоттенбурга, Тиргартена и Бранденбургских ворот. Англичане не заметили ничего необычного, кроме большого количества машин.
2 марта, за три дня до выборов, Твиди показали небольшой ресторан «Таверна», в котором собирались аккредитованные в Берлине иностранные журналисты. В низких прокуренных комнатах, в которых стояли деревянные скамейки и длинные столы, пахло вином, пивом и кофе. Вопли и разговоры посетителей зачастую перекрикивали оркестр
[262]. Каждый вечер собравшиеся здесь журналисты делились новостями о злодеяниях нацистов. Депутат от либеральной партии Роберт Бернейс сначала решил, что заговорщицкая атмосфера в «Таверне» слегка абсурдна, однако, поразмыслив, пришел к выводу, что корреспондентам действительно угрожала опасность. По крайней мере, их в любой момент могли под вымышленным предлогом обвинить в шпионаже.
Журналисты не произвели на Твиди большого впечатления: «Неопрятная и недовольная тусовка, напомнившая мне об элитарной группе Блумсбери в свои самые худшие дни». Гораздо больше удовольствия англичанин получил от приема в посольстве Египта, где встретил шведов, боливийцев, швейцарцев и американцев, а также фиунку, «как две капли воды похожую на отскобленный ножом завиток масла». На одном из приемов Твиди познакомился с пресс-секретарем НСДАП по связям с зарубежной прессой, «представительным и красивым мужчиной, похожим на тяжелую астру в форме морского офицера»
[263].
В первый раз Твиди и Туркан столкнулись с темной стороной нового режима, когда увидели, как на улице группа нацистов била ногами лежавшего коммуниста. «Мы до смерти перепугались и убежали так быстро, как могли, после чего с облегчением услышали звук захлопывающихся за нами дверей отеля», – писал Твиди. Так друзья подтвердили слова другого британца, который сказал: «Страх из всех нас сделал трусов»
[264].
