* * *
Если бы Барбара захотела увидеться в Мюнхене с другими американками, то могла бы легко это сделать. Американцы отправляли студентов на обучение в Германию (особенно в Мюнхен) в рамках программы «Один год за границей» на протяжении всего нацистского периода. Эта программа пользовалась особой популярностью среди студенток самых престижных женских колледжей США, которые часто называют «семью сестрами»
[678]. Как ни странно, поток американок, которые отправлялись учиться в Мюнхен, не уменьшался, в то время как немкам настоятельно не рекомендовалось получать высшее образование. Считалось, что женщина в рейхе должна изучать акушерство, которое преподавали в тысячах школ матери и ребенка по всей стране. Главная задача немецкой женщины сводилась к производству детей для отечества, к помощи и поддержке мужа. Но учившуюся в Мюнхене Лизу Гэтвик совершенно не волновало положение женщины в Германии. Девушке очень нравилось жить в этой стране. Вот как она в письме своей подруге Брин Маур описывала церемонию 9 ноября в честь шестнадцати нацистов, убитых во время путча 1923 г.:
«Толпы людей со всей Германии выстроились вдоль тротуаров. К полуночи люди так плотно стояли друг к другу, что перейти на другую сторону улицы стало невозможно. Мы простояли на углу около четырех часов: даже если бы мы захотели уйти, то не смогли бы сделать этого из-за толпы. На протяжении трех часов посреди ночи мимо нас шли колонны эсэсэвцев, штурмовиков, Гитлер-югенда, ветеранов и т. д. Никакой музыки, никаких барабанов, ни звука, все очень трагично, так как эти шестнадцать человек считаются в Германии героями, и некоторые люди приехали издалека, чтобы почтить их память. Даже когда проходил Гитлер, никто не кричал «Хайль Гитлер»! Пара людей не сдержалась, но на них зашикали, и они быстро замолчали»
[679].
Лиза Гэтвик с гордостью писала, что видела Гитлера «вблизи четыре или пять раз». Письма девушки полны волнения, но она ни разу не упоминает еврейский вопрос или другие преступления нацистов. Лиза описывает, как в опере все «хлопают и хлопают до тех пор, пока руки не отвалятся», рассказывает о еженедельных танцах в пивной «Хофбройхаус», где «все очень веселятся под влиянием замечательного пива», а также о семье, с которой она ежедневно трапезничала: «Почти каждый день г-н Клуссманн зачитывает нам статистику, касающуюся отношений между Америкой и Германий. Все подсчитано и аккуратно записано в его маленьком блокноте: население, предки, температура, в общем alles![всё]».
Лизе нравилась еда, хотя она отмечала, что за один прием пищи было не больше двух перемен блюд, а чаще всего одна: «Сегодня ели что-то типа блинов с изюмом внутри и джемом вместо сиропа, чай и бутерброды с маслом. Вчера – густой овощной суп, а потом холодный рис с абрикосами». После ужина все члены семьи садились около радиоприемника (Лиза называла его «роскошью»), болтали, читали и шили. Радио стало важнейшим средством пропаганды, и поэтому приемники не были редкостью или предметом роскоши, как, возможно, считала Лиза. В 1934 году Франкфуртский суд постановил, что судебным приставам больше не разрешается в счет погашения долгов забирать у людей радиоприемники, которые стали в новой Германии частью жизни. «Радио имеет первостепенное значение для просвещения граждан и для борьбы за единство немецкого народа», – писали в британской газете «Manchester Guardian» со ссылкой на анонимный источник из Германии
[680]. В 21:30 Клуссманны радио выключали и ложились спать. По словам Лизы, горячие ванны принимали не часто, но дом имел центральное отопление. В целом, подводила итог девушка, «жизнь была очень хорошей»
[681].
Такое далекое от критики восприятие нацистской Германии может объясняться наивностью молодости. Для большинства молодых американцев путешествие за границу было совершенно недосягаемым, поэтому стоит ли судить девушку за то, что она не хотела, чтобы политика испортила ей интересное приключение? Но не может быть никакого оправдания преподавателям, которые отправили ее (и еще 27 студентов) в Мюнхен в такое время. Те, кто принимал решение о поездке студентов, должны были знать, что происходит в Германии. Если ответственные за студенческий обмен люди не знали ситуации в стране, значит, они просто не выполняли свою работу. Удивительно, что на фоне угнетения интеллектуалов Грейс Бейкон, профессор немецкого языка в колледже Маунт-Холиок и директор программы «Учеба в Мюнхене», в 1938 г. утверждала, что «обучение расширило горизонты студентов, сделало их толерантными и помогло понять им другую культуру через прямые контакты с ней»
[682].
Бесспорно, встречались люди наподобие Тэнсилла, которые симпатизировали нацистам и хотели оказывать помощь режиму. Многие другие ученые приняли решение побывать в Третьем рейхе, поскольку культурное наследие страны было слишком богатым и перевешивало неприятные моменты, связанные с политикой. Эти ученые концентрировались на культурных ценностях прошлого и в той или иной мере закрывали глаза на реалии настоящего. Получалось, что они сознательно игнорировали политику диктаторского режима, который к 1936 г., несмотря на Олимпиаду, успел показать свое истинное лицо.
15. Сомнительные инициативы
К концу 1936 г. жители Британии (если только они не были затворниками, антисемитами или убежденными национал-социалистами) не могли отрицать жестокости нацизма. Еврейские беженцы, бесконечные статьи в прессе, свидетельства выживших в концлагерях, а также тех, кто подвергся преследованиям режима за свои религиозные взгляды, – доказательств истинного положения вещей при гитлеровской диктатуре было более чем достаточно. Несмотря на это «оптимисты», среди которых было немало известных и уважаемых людей, продолжали верить в фюрера и утверждали, что все будет хорошо, если удовлетворить его наиболее обоснованные требования.
В конце 1930-х гг. в Германии побывал ряд известных людей, которые считали, что рациональный диалог и личный контакт смогут помочь поддержать мир. Кроме них в Третий рейх после Олимпийских игр приезжали антисемиты, сторонники фашизма, знаменитости, шпионы, представители королевских домов и, конечно же, Митфорды. Игнорируя все то, что писали в газетах, в Германии проводили свой отпуск сотни американских и английских туристов. Путешественники отмечали невероятное пристрастие немцев к униформам и маршам, но в целом туристы возвращались домой убежденные в том, что в Германии живут доброжелательные и отзывчивые люди, которые рады иностранцам и оказывают им теплый прием. В Германии было все, что нужно для отличного отдыха: прекрасная сельская местность, живописные средневековые города, дешевое пиво. Иностранцы не видели смысла портить свой отпуск мыслями о положении евреев.
