Вскоре после Хрустальной ночи в Филадельфии срочно собрался Американский комитет Друзей на службе обществу, чтобы обсудить, как лучше реагировать на эти ужасные события. Квакеры считали, что евреев, возможно, ждет голод, следовательно, требовалось обеспечить их достаточным количеством продуктов. Присутствовавших угнетало чувство дежавю. Неужели необходима еще одна программа продуктовой помощи через 20 лет после первой? Квакеры провели переговоры и решили как можно скорее отправить в Германию небольшую делегацию, избегая при этом публичности. Возглавил делегацию выдающийся писатель и историк Руфус Джонс. Вместе с ним поехали еще два человека: промышленник Роберт Ярналл, принимавший участие в квакерской программе помощи детям 1919 г., и учитель Джордж Уолтон. Вот что писал Джонс о задачах делегации:
«Не стоит питать никаких иллюзий по поводу предстоящей поездки. Можно преодолеть океан и покорить пространства и расстояния. Можно пробурить туннели в горах и даже сдвинуть горы. Материя, несомненно, упряма, но ничто во вселенной не может быть настолько непобедимым, как разум, охваченный идеями, которые стали священными… Насколько мы в состоянии повлиять на умы, растопить сердца и пробудить духовные силы, покажет время. Мы сделаем все, что от нас зависит, будем стараться быть мудрыми и отправимся в путешествие с Божьей помощью»
[793].
Предприятие квакеров было удивительно смелым. Они понятия не имели, как их встретят в Берлине и встретят ли вообще. Существовал реальный риск того, что квакеры будут избиты или арестованы. Стояли страшные холода, а руководителю делегации Джонсу через несколько недель должно было исполниться 76 лет. 2 декабря квакеры отплыли из Нью-Йорка на корабле «Королева Мария». Во время путешествия Ярналл читал «Майн кампф» и не нашел в книге Гитлера ничего обнадеживающего. Джонс купил берет и выучил частушку:
«У де Валеры зеленые рубашки, и его приперли к стенке.
У Муссолини коричневые рубашки, и у него дрожат коленки.
У Гитлера черные рубашки, и он хозяин всех.
А у Ганди нет рубашки, и он лучше всех
[794].
Хотя квакеры старались сохранить свою миссию в секрете, где-то в середине Атлантики с Джонсом по радио связались из американской газеты «Philadelphia Record». Глава делегации не выдал цели поездки в Германию, но на следующий день сенсационные заголовки газет объявили, что три квакера едут в Германию на встречу с Гитлером, чтобы заступиться за евреев. Вскоре новость разлетелась по Великобритании, а затем достигла Германии, в результате чего Геббельс написал ироничную статью под заголовком «Три волхва приходят «спасти» Германию»
[795]. Делегация еще не успела доплыть до европейских берегов, а ее миссия уже находилась на грани провала.
Квакеры доехали до Парижа, в котором сели на поезд до Берлина. На границе, прямо перед таможенным контролем, им пришлось поспешно одеться. На следующее утро, когда квакеры подъезжали к Берлину, Джонс не мог найти свою пижаму. Втроем они внимательно осмотрели купе, но пижамы не нашли. Джонс настолько расстроился (пижаму сшила его жена), что хотел направить телеграмму на вокзал в надежде, что он оставил свой спальный костюм там. Его коллеги хотели избежать любой огласки и с трудом убедили Джонса этого не делать, заверив, что они телеграфируют позже, когда поезд поедет в Варшаву. В Берлине делегацию встретили члены квакерской организации, и троица поселилась в отеле «Континенталь». Когда на следующее утро Ярналл и Уолтон встретились с Джонсом за завтраком, последний сказал, что нашел пижаму: «Она была надета на мне под остальной одеждой»
[796].
Квакеры попытались выйти на контакт с властями через Министерство иностранных дел Германии. Когда они увидели в здании министерства немецкого посла Дикхоффа (отозванного из США), тот от них быстро скрылся. «Мы так его и не нашли, – писал Джонс. – Когда мы звонили, его никогда не было на месте. А звонили мы достаточно часто». Квакеры много раз совершенно безрезультатно ходили в Министерство иностранных дел и в итоге бросили это дело. Они пообщались с представителями еврейской диаспоры и поняли, что им нужно помочь не с продуктами, а с получением разрешения на эмиграцию. «Вскоре стало ясно, что только начальники гестапо могли выдавать разрешение, которое мы искали», – писал Джонс. В этом вопросе им помог генеральный консул США Раймонд Гайст. «Вот это по-настоящему хороший человек», – отзывался о нем Джонс. Они неоднократно пытались дозвониться до гестапо по телефону, после чего Гайст «схватил свою шляпу» и исчез в метели. Температура в Берлине была самой низкой за последние 80 лет.
Через полчаса Гайст вернулся за квакерами. «Мы сели в такси и доехали до огромного здания, – писал Джонс. – Шесть солдат в черной форме, в касках и с винтовками провели нас через огромные железные двери. Нам выдали квиточки и сообщили, что они не понадобятся нам, когда мы будем входить, а вот когда будем выходить – очень даже пригодятся». Квакеров провели по семи коридорам, каждый из которых выходил на открытую площадку. Потом они поднялись на пятый этаж, в комнату, в которой их ждал Гайст, сумевший сделать невозможное. Он организовал встречу квакеров с двумя офицерами гестапо – доктором Эрихом Эрлингером
[797] и майором Куртом Лишкой
[798], которые были готовы выслушать членов делегации. Через окно в соседнюю комнату Джонс увидел Рейнхарда Гейдриха
[799], который работал за столом.
Вот как Джордж Уолтон описал участников той встречи: «Руфус – четкий, позитивный, краткий, смелый, Гайст – очень умный, «палочка-выручалочка», Лишка – высокий, быстрый, отзывчивый, отчасти лысый, педантичный»
[800]. Джонс передал «людям с каменными лицами» заранее подготовленное заявление. В нем говорилось о теплых отношениях, которые сложились между немцами и Религиозным обществом Друзей (квакерами) после Первой мировой войны; упоминалось, что квакеры кормили более 2 миллионов немецких детей, поставляли молоко в больницы, а также уголь для отопления медучреждений. В документе подчеркивалось, что квакеры не представляли какое-то либо правительство, международную организацию, политическую партию или секту. Они не были заинтересованы в пропаганде. Делегаты смотрели, как немцы «обстоятельно, медленно и вдумчиво» читали заявление, и обратили внимание на то, что «выражение их лиц смягчилось, и это выражение точно надо было бы смягчить». Затем последовала долгая дискуссия, после которой гестаповцы сказали, что должны обсудить предложение квакеров с Гейдрихом и вернутся через полчаса. «Мы склонили головы, – писал Джонс, – и погрузились в глубокую тихую медитацию и молитву. Это был единственный раз, когда общая молитва квакеров происходила в гестапо!»
