Как экономисты, мы уже слышали подобные утверждения. Впервые безработица в результате технологического прогресса появилась еще несколько веков назад, когда луддиты
[168] разрушали ткацкие станки, и с тех пор ее показатели сохранялись удивительно низкими. Руководители предприятий озабочены сокращением рабочих мест в результате освоения ИИ, но мы можем утешаться тем фактом, что фермерские профессии начали упраздняться больше ста лет назад без всякой связи с долгосрочной массовой безработицей.
Будет ли все иначе на этот раз? Многие разделяют беспокойство Хокинга, что теперь все пойдет по-другому, потому что ИИ может отобрать последние преимущества людей перед машинами
[169].
Как на эту проблему смотрят экономисты? Представим себе остров, полностью населенный роботами, – Роботландию. Стали бы мы торговать с ними прогностическими машинами? С точки зрения свободной торговли это открывает колоссальные возможности. Роботы выполняют любые задачи, освобождая людей от обязанностей и позволяя им делать все, что пожелают. Иначе говоря, мы хотели бы торговать с Роботландией не меньше, чем покупать кофе от местных производителей.
Конечно, никакой Роботландии не существует, но появление технологий, позволяющих выполнять новые задачи дешевле, экономисты приравнивают к торговле с таким выдуманным островом. В общем, если вы сторонник свободного международного рынка, то благосклонно воспримете отношения с Роботландией и поддержите развитие ИИ, даже если он заменит собой некоторые привычные нам профессии. Результаты исследований за десятки лет подтверждают появление новых специальностей, и повальная безработица нам не грозит.
Из нашей анатомии решений можно предположить, откуда возьмутся новые профессии. Люди, вероятнее всего, будут работать вместе с ИИ и предоставлять дополнительные составляющие прогноза (данные, суждение и действие). Например, с удешевлением прогнозов ценность суждения возрастет. Следовательно, ожидается развитие профессий по разработке функции вознаграждения, для некоторых из них потребуется высокая квалификация, и они будут хорошо оплачиваться. А подходящими кандидатами станут люди, применявшие суждение до прихода прогностических машин.
Появится много и других связанных с суждением профессий, но, скорее всего, менее квалифицированных, чем те, что заменил ИИ. Прогнозирование служит ключевым навыком в большинстве ныне существующих специальностей. Например, в числе прочих, – врачи, финансовые аналитики, юристы. Использование машинного прогноза в навигации привело к снижению доходов высокооплачиваемых лондонских таксистов и увеличению количества низкооплачиваемых водителей Uber, и аналогичную тенденцию можно ожидать в сфере медицины и финансов. С автоматизацией прогностической части задач к ним привлекут больше сотрудников с узкоспециализированными навыками суждения. Когда прогноз перестанет быть ограничивающим фактором, наверняка возрастет спрос на дополняющие его более распространенные навыки, что приведет к увеличению числа рабочих мест, но одновременно к снижению зарплаты.
У человека есть одно важное отличие от ИИ: ПО масштабируется, а люди – нет. Как только ИИ превзойдет человека в выполнении конкретной задачи, число рабочих мест быстро сократится. Но за последующие несколько лет люди найдут чем заняться, поскольку появятся новые профессии. Хотя тех, кто потеряет работу и будет ждать появления новоиспеченных специальностей, это вряд ли утешит. Рецессию в результате применения ИИ исключать нельзя, даже если свободная торговля с Роботландией не повлияет на количество рабочих мест в долгосрочной перспективе.
Усугубится ли проблема неравенства?
Работа – это одно, а зарплата – совсем другое. В торговле конкуренция вызывает снижение цен. Если же конкуренция возникла на рынке труда, то снижается зарплата. В случае открытия торговли с Роботландией роботы конкурируют с человеком за выполнение задач, следовательно, оплата сокращается. Если эти задачи входят в ваши обязанности, ваш доход может снизиться, а конкуренция вырастет.
Как и в международной торговле, на автомобильном рынке будут свои победители и проигравшие. Профессии сохранятся, но некоторым достанутся менее интересные обязанности, чем сейчас. Если вам известны плюсы свободной торговли, то оцените и преимущества прогностических машин. Ключевой стратегический вопрос не в том, принесет ли ИИ преимущества, а в том, как они будут распределяться.
Поскольку инструменты ИИ могут заменить «высшие» навыки – а именно мыслительные способности, – многие обеспокоены тем, что, хотя профессии и останутся, оплачиваться они станут скромнее. Например, Джейсон Фурман в бытность председателем Совета экономических консультантов президента США Барака Обамы выразил свою озабоченность следующим образом:
«Меня волнует не то, что с приходом искусственного интеллекта возможны большие перемены, – тревожит другое: в основном все будет так же, как в минувшие десятилетия. Считается бессмысленным бояться, что роботы отберут у нас работу, но это не отменяет беспокойства, что мы останемся на своих рабочих местах по единственной причине – согласимся выполнять ее за более низкую зарплату»
[170].
Если доля труда машин будет увеличиваться, то доход рабочих снизится, а владельцев ИИ – возрастет.
В бестселлере «Капитал в XXI веке» Томас Пикетти
[171] подчеркнул, что за минувшие десятилетия доля труда в национальном доходе (США и других стран) уменьшилась в пользу доли капитала. Эта тенденция настораживает, так как влечет за собой повышение неравенства. Главный вопрос в том, сгладит ее ИИ или усугубит. Если он станет новой, эффективной формой капитала, то доля капитала в экономике, вероятно, продолжит расти за счет труда.
Для такой проблемы простых решений не существует. К примеру, предложенный Биллом Гейтсом налог на роботов снизит неравенство, но будет уже не так выгодно покупать их. Поэтому компании станут меньше инвестировать в роботов, производительность замедлится, и в итоге мы все равно обеднеем.
Стратегический компромисс очевиден: у нас есть политика урегулирования неравенства, но за счет вероятного снижения общего дохода.
