Санитар исподлобья на нее посмотрел:
— Телефон?
— Телефона нет. Совсем.
Санитар снова посмотрел, потом убрал заполняемый бланк:
— Вот что, Иванова Ольга, или давайте номер телефона, или поедете с нами в медицинский пункт. Куда нам потом вашу подругу пристраивать?
— Хорошо, я поеду…
Настьку на носилках уже выносили из квартиры, и Оксана едва успела догнать ее и взять за руку.
Санитар захлопнул входную дверь, а девушка даже не вспомнила, что в Настькиной кухне оставила сверток, тянущий на несколько тысяч долларов.
Санкт-Петербург
В конторе меня огорошили новостью, что заслушивание дела моего наркомана Красильникова в суде будет уже на следующей неделе. Зато вторая новость компенсировала большинство сегодняшних неудач — вернулся из командировки Антон, чему я несказанно обрадовался и тут же направился к нему сдавать дела.
Моего шефа Тоху Березина я знал большую часть своей жизни. Есть такие люди — прирожденные лидеры. В любой компании, в любом деле они всегда будут первыми. Я уверен, что если бы Антон когда-нибудь вздумал участвовать в конкурсе белошвеек, то он, может быть, и не выиграл бы его, но точно сорвал приз зрительских симпатий. Лидером, массовиком-затейником и старостой в одном лице он был с первого класса. Учился исключительно на отлично, с малолетства знал, чего хочет от жизни, и уверенными шагами продвигался к своей цели.
Дружба у нас с ним не сложилась сразу, наоборот, до девятого класса мы были в легких конфрах. Не только из-за Наденьки, просто меня тогда раздражали правильные мальчики, которые на переменке, вместо того чтобы сбегать покурить за угол, сидят и читают тему следующего урока. К таким я относил Антона в первую очередь. Зауважал я его как раз тогда, когда он сломал мне нос: хоть и отличник, а удар правой поставлен хорошо… А потом юношеский максимализм прошел, и вскоре я начал ценить Антона как раз за те качества, за которые когда-то презирал.
После школы Надя, как и планировала, поступила в медицинский, а Антон, как и планировал, на юридический, еще и нас со Стасиком за собой сманил. Мне принципиальной разницы, где учиться, не было, а Стас вообще все еще бренчал на своей гитаре и мечтал о славе рок-музыканта. Зато к концу учебы в университете Аристов втянулся настолько, что решил остаться на кафедре — он и по сей день преподает юридические дисциплины в родном вузе.
Антон же после университета года два был подручным в конторе какого-то своего родственника, набрался опыта, подзаработал деньжат, назанимал, конечно, где мог, и в итоге открыл адвокатскую контору «Фемида-гарант», которую сам же и возглавил. С тех самых пор он не переставал капать мне на мозги с вопросом, какого черта я просиживаю в РУВД. Уверял, что в милиции мне ничего не светит и что единственное место, где меня оценят по заслугам, — это его «Фемида». Я почти пять лет не принимал его предложение, но в конце концов сдался, о чем, кстати, не пожалел ни разу. И даже на нашей дружбе, вопреки моим опасениям, это не отразилось.
Антон выглядел вымотанным и мрачным, из чего я сделал вывод, что эти его переговоры с партнерами, ради которых он ездил в Подмосковье, прошли неудачно. В подробности, однако, меня посвящать не стал, вместо этого довольно напряженно спросил:
— Ты, я слышал, взялся за дело об убийстве. Аленкова, кажется, защищаешь? — Березин стоял, облокотившись на спинку своего кресла и, прищурившись, изучал меня. — Чего вдруг? Ты мне для другой работы нужен — где и суммы посолиднее, и люди покрупнее. Я ведь предупреждал. А мелочь эту передавай кому-нибудь.
— Ничего себе мелочь! — хмыкнул я. — Дело об убийстве. Кроме того, клиент не с улицы пришел, его мне наш Стасик подогнал.
Антон бросил на меня взгляд, из которого я сделал вывод, что он в курсе про Стаса. И вообще было похоже, что он знает о деле довольно много. Странный он какой-то сегодня.
— Ты против того, чтобы я поддерживал защиту? — напрямик спросил я.
— Да нет, почему же… — пошел на попятную Антон. — Ты специалист по уголовным делам… А что, по-твоему, есть перспективы?
— Обвинительное заключение вынесено на том основании, что Аленков в день смерти жены специально приехал из командировки. Сам он подтвердил, что в тот день виделся с женой, но вот зачем конкретно приезжал и что они с Аленковой обсуждали, отвечать оказывается. Даже мне.
— Может, покрывает кого? Кто проходит свидетелями?
Березин, как всегда, смотрел в корень.
— Основной свидетель обвинения — подруга Аленковой, некая Захарова, журналистка. В городе ее нет, я разговаривал с ней по телефону… Странная, кстати, девушка. Сама же мне звонила, расспрашивала про Аленкова, а приехать категорически не хочет.
— Да? Так ты попробуй ее выманить. Скажи, что без ее показаний Аленкова не вытащить. Если она, конечно, заинтересована в его освобождении.
— Не понял… — нахмурился я. — А зачем мне выманивать, как ты говоришь, Захарову? Я сомневаюсь, что ее показания всерьез повлияют на исход дела. Чем она может нам помочь?
Тоха посмотрел на меня с такой безнадежной тоской, что я усомнился: может, я действительно идиот и не понимаю элементарных вещей?
— Судя по тому, что Захарова позвонила тебе только для того, чтобы расспросить про Аленкова, между ними отношения более близкие. А что, если она не столько подруга самой Аленковой, сколько ее мужа? Тогда ведь совсем другая история получается.
Над мыслью, высказанной Березиным, я и сам думал: Захарова могла решиться отравить Аленкову из ревности. Она числилась ее подругой, часто бывала в доме — запросто могла подбросить капсулу с фенобарбиталом куда угодно. Только вот о том, что Гриша покупает фенобарбитал по каким-то левым рецептам, она тоже должна была знать — и понимать, что своими действиями подставляет в первую очередь его.
— Попытайся все-таки разузнать, где она. И меня держи в курсе, — напутствовал Антон.
Договорить мы не успели — у меня запищал сотовый, и я вышел в коридор поговорить. Звонила Катя.
— Леш, ты ведь на работу к Аленкову поедешь? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась она.
— Ну допустим… — хотя до этого момента я в университет ехать не собирался.
— Не в службу, а в дружбу: можешь узнать сроки командировок Аленкова за весь этот год? И заодно список мест, куда он ездил?
Сама непосредственность!
— Мне-то от этого какая выгода? Я все еще адвокат Аленкова… И кстати, почему вы мне тыкаете?
— Леш, ну не дури, хватит! — с оттенком раздражения произнесла Катя. — А выгода тебе, допустим, самая прямая: если сроки мне не подойдут, то пусть твой Аленков гуляет на все четыре стороны. Ну трудно тебе, что ли?
Стоит ли говорить, что свои планы поехать домой и покормить голодную кошку я тут же перекроил и направился в университет. Только запоздало подумал: каким образом я эти распечатки Катерине передам? Не удивлюсь, если она придумает что-то вроде ячейки на вокзале, оформленной на подставное лицо…
