Но Катя меня опять удивила: в семь часов вечера, когда я успел вернуться из университета назад в контору, всерьез занялся работой по Красильникову и у меня начала пухнуть голова от изобилия информации, она просто позвонила.
— Леш, я тут гуляла и вроде заблудилась… — призналась она скучным голосом.
Я хмыкнул. Ох уж эти москвичи!
— Ты где? — спросил я, закрывая записи и накидывая пиджак. — Рядом есть что-нибудь приметное?
— Мост.
— Катенька, как ты думаешь, почему Питер называют городом мостов?
— Это миленький такой мост, небольшой. Тут еще лошади рядом.
— Ты в зоопарке, что ли?
— Да нет, каменные лошади… Это по Невскому где-то.
— Ты, наверное, на Аничковом мосту, — пробормотал я. — Что ты там делаешь, а?
— Мороженое покупаю, — беззаботно откликнулась Катя. — Тебе взять?
По счастью или случайно офис «Фемиды» был очень недалеко от Аничкова моста, и когда я туда подъехал, мое мороженое еще даже не растаяло. Выглядела Катюша вполне спокойно и благодарить своего спасителя не спешила. Посмотрев на табличку над ее головой с надписью «Аничков мост» и туристов, бодро шагающих в сторону ближайшего метро, я подумал, что девушка меня снова развела. Только я пока не понял на что.
— Ну как? — я не сразу сообразил, что спрашивает она, конечно, о записях, добытых в деканате университета.
Когда я показал Кате свой блокнот, она набросилась на него почти с такой же скоростью и таким же блеском в глазах, как мамина кошка вчера, когда я предложил ей кусок ветчины.
— Лешечка, я твоя должница до конца дней… — не глядя на меня, Катя уже вчитывалась в записи.
Ох, зря она это сказала!
— Катенька, а долг платежом красен.
— Что? — она нехотя оторвалась от чтения и мыслями все еще была далеко. Потом, заметив в моем взгляде иронию, возмущенно хмыкнула, а в изумрудных глазах мелькнуло чисто женское кокетство. — Только долги в разумных пределах, да? Если вдруг по работе что-то понадобится.
— Ну конечно! — заверил я ее, взял за руку и быстро повел к машине. — Когда понадобится кого-нибудь засадить в тюрягу, к тебе первой обращусь. А пока… тут такое дело — мама уехала на дачу, так что у меня в холодильнике мышь сдохла от голода. Приготовь мне что-нибудь поесть, а?
Катюша согласилась, но, по-моему, была слегка разочарована.
Все складывалось более чем удачно. Мы целовались сначала машине, потом в лифте, в прихожей все обещало сложиться еще лучше, но здесь вылезло и замяукало мамино чудовище. Вот как чувствовал, нужно было отправить его следом за хозяйкой. Лучше своим ходом… Катя, конечно, сразу умилилась:
— Какая хорошенькая… И рыжая к тому же!
А когда я попытался кошку отпихнуть, чтобы не путалась под ногами, Катя и вовсе возмутилась и вдруг вспомнила, зачем сюда приехала. В результате я был оправлен на улицу, где в машине мы оставили пакеты с продуктами.
— Учти, я на тебя все еще злюсь, — предупредила Катюша, когда я вернулся.
— Из-за кошки?
Неужели она так трепетно относится к животным?
— Из-за Аленкова!
— Кать, ты еще не поняла, что он ни при чем? Ты же его видела — типичный профессор! Какой из него грабитель-организатор? Да еще и соблазнитель…
— За эталон соблазнителя ты принимаешь себя?
Катерина села на табурет на кухне, подперла кулачком подбородок и смотрела на меня, как мне показалось, издевательски.
— Ну…
— Лешечка, а ты его вообще видел? Его фигуру, его плечи, его руки? Он спортом занимался, милый, и очень серьезно. А про то, как он отключил охранника и едва не устроил побег из ваших хваленых «Крестов», ты слышал?
— Да прям уж отключил!..
— Представь себе! Контролера потом нашатырем в чувство приводили. И на организатора он вполне тянет: умный, образованный, с воображением… — по-моему, Катька уже восхищалась моим Аленковым. — А какой артист! Ты вспомни, как он сегодня на допросе соловьем заливался. Как на жалость давил! Зайцев, кажется, чуть не всплакнул от сочувствия. Даже я в какой-то момент поверила, но когда он в третий раз начал рассказывать про свою монографию, я поняла, что он над нами всеми издевается!
Выговорившись, Катя спросила у меня дорогу в ванную — вымыть руки, а я остался думать. Первым делом вышел в коридор, где висело зеркало, и попытался понять, видно ли по мне, что я в юности тоже занимался спортом. Мастер спорта по пинг-понгу, между прочим.
Если честно, мне тоже показались странными лирические отступления Аленкова про монографии. Когда мы разговаривали с ним раньше, он про них и не вспоминал. А сейчас что случилось? Понял, что Катька приехала по делу об ограблении Фарафоновых, и заволновался? Сдуру начал молоть чепуху?
— Кать, может быть, расскажешь мне, что вы там, в Старогорске, нарыли?
Она надела фартук поверх блузки и начала разбирать пакеты, даже не глядя на меня.
— Пойми, я верю Аленкову. Пока верю. И хочу во всем разобраться, — я заглянул Кате в глаза и сказал абсолютно искренне: — Ты ведь знаешь, что никогда не буду делать ничего тебе во вред.
Катя шумно вздохнула, отложила пакет и ушла в прихожую. Вернулась с кожаной папкой, из которой вынула какой-то бланк и стала быстро его заполнять.
— Это расписка о неразглашении данных предварительного следствия. Подпиши.
Я криво усмехнулся, подумал и расписался.
— Ну теперь другое дело… Учти, Леша, арест до трех месяцев, — серьезно предупредила Катя и аккуратно вложила листок в папку.
— Городская квартира Ларисы Фарафоновой, дочери главы администрации Старогорска, была ограблена в июле этого года. Женщина заявила в полицию, следственный отдел возбудил дело, начали расследование. И тут приплыли. В описи похищенного имущества значились девять золотых монет тысяча семьсот семьдесят седьмого года выпуска. Подлинных, с документами. На общую сумму около трехсот тысяч долларов.
— Не хило…
— Вот и следователь полицейский то же самое сказал. Он один раз спросил у Фарафоновой, откуда такое богатство. Второй раз спросил. В третий раз спросить не успел, потому что неожиданно уволился, а перед этим его наградили за успешную службу трехкомнатной квартирой. А делом попросили — именно попросили — заняться Следственный комитет, начальник следствия СК Трухин ведь дяденька добрый, он никогда не откажет.
Катя рассказывала буднично, ловко нарезая кусочками мясо. Я же чистил картошку.
— А почему вы сразу-то Аленковой не заинтересовались? Если она уволилась как раз перед ограблением, сам бог велел ее подозревать.
— А кто тебе сказал, что мы ею не заинтересовались? Она еще у предыдущего следователя, который теперь с квартирой, была подозреваемой номер один. Но не будем же мы ее задерживать с такими доказательствами? Мы наводили справки. Кроме того, полиция задержала одного из грабителей, парня девятнадцати лет, а он опознал дочь Ларисы Фарафоновой как подельницу. Самого организатора он не видел — даже во время ограбления оба были в масках, а связь держали как раз через Фарафонову.
