Когда я уже решил вернуться назад, впереди послышался сдавленный вскрик, а белое пятно упало вниз и почти застыло.
Я с новым приливом сил бросился следом и вскоре догнал, но Лиля все равно сдаваться не желала: она сильно хромала, и мне было видно, как из ее голени, насквозь пропитывая джинсы, сочится кровь — видимо, слишком неудачно упала.
— Лиля, мое имя Алексей Никитин, мы разговаривали с вами по телефону… Подождите…
Девушка упрямо пыталась бежать, хотя теперь это смысла не имело. Я преодолел последний метр, который нас разделял, и уже протянул руку, пытаясь ее остановить, но Лиля, резко развернувшись, замахнулась на меня чем-то черным, чего я в темноте разглядеть не смог…
Следующее, что я увидел, были созвездия Большой Медведицы на ясном новгородском небе. Созвездий было сперва четыре, потом два, когда осталось одно, я наконец пошевелил головой и сфокусировал взгляд на юном создании женского пола, которое, морща лоб, разглядывало мое удостоверение.
Лиля была не блондинкой. Это была брюнетка с короткой растрепанной стрижкой и темными глазами. Она была невысокой и субтильной настолько, что ее запросто можно было принять за старшеклассницу. Когда девушка заметила, что я очухался, то быстро поднялась с земли, все еще прихрамывая на больную ногу, и произнесла:
— Лежать!
В руках у нее был самый настоящий пистолет, нацеленный на меня, так что пришлось повиноваться. Я даже чувствовал благодарность к ней: рукояткой этого пистолета она только что оприходовала меня, а ведь могла и обойму разрядить. Хотя что там обойма — мне бы вполне хватило одной пули. И все — сушите весла, Алексей Викторович. Разделили бы мою тушку новгородские волки и фамилии бы не спросили. Заплачет мать-старушка, и молодая не узнает, какой у парня был конец… Кстати, а почему это я расслабился? Пистолет все еще у этой ненормальной, и мы с ней еще не подружились.
— Лиля, вы же видели мои документы, — попытался образумить я ее, принимая сидячее положение. — Я из адвокатской конторы.
— А что всего лишь из адвокатской? — морщась от боли, с вызовом спросила девушка. — Хочешь, подскажу, где делают эфэсбэшные? Не намного дороже…
Лиля осеклась, потому что в кустах малины прямо за ее спиной шумно затрещали ветки, будто там разворачивался небольшой трактор. Мы с Лилей застыли на месте, не решаясь шелохнуться. Мне уже было не просто не по себе, а по-настоящему жутко.
Потом из кустов фыркнули так, что с окрестных деревьев вспорхнули птицы. Лиля дико взвизгнула, забыв про раненую ногу, подпрыгнула на месте и в одно мгновение оказалась за моей спиной.
— Это медведь! — истерично кричала она, подталкивая меня в сторону малинника. — Я в Интернете читала, что они здесь водятся! Сделай что-нибудь, что ты стоишь…
— У тебя же пистолет! Стреляй!
— Он ненастоящий!..
— Тогда медленно… — я, еле дыша, нагнулся, чтобы поднять с земли свое удостоверение, — осторожно… без резких движений… уходим назад.
Как завороженные, мы впились взглядом в малинник и пятились, не решаясь бежать, даже когда добрались до спасительной калитки. Роднее меня в этот момент у Лили, наверное, никого не было, но, заперев засов, она одумалась — отскочила от меня и снова уперла мне в грудь «ненастоящий» пистолет.
— Не подходи!
Я ухмыльнулся и протянул руку за игрушкой:
— Не валяй дурака!
Она тут же перехватила пистолет за ствол и приготовилась замахнуться:
— Я буду кричать!
— Кричи. Ты еще не поняла, что услышат тебя только медведи?
Я резко дернулся вперед, перехватил ее запястье и, пока отбирал пистолет-муляж, Лиля выкрикивала ругательства, прямо-таки недостойные уст юной леди с филологическим образованием.
Муляж был очень похож на настоящий. Разве что намного тяжелее, видно, отлит из цельного куска металла. Швырнув игрушку подальше и все еще не отпуская ее рук, я продолжил уговаривать:
— Лилия Анатольевна, предлагаю вам еще раз подумать, посмотреть на эту печать, — я раскрыл перед ее носом удостоверение, — и убедиться, что она не поддельная. Если вы напряжете память, то вспомните, как неделю назад звонили мне на сотовый, а потом самым беспардонным образом бросили трубку.
— Как вы меня нашли? — дерзко спросила Лиля.
— Счет за переговоры. Когда в следующий раз захотите спрятаться, не нужно оставлять такие подарки в почтовом ящике.
— Вы правда тот самый Алексей Викторович, которому я звонила? — теперь с надеждой спросила она.
Лиля Захарова училась на втором курсе факультета журналистики, когда ей пришлось переехать в Москву и соответственно перевестись в московский вуз. Причиной тому было ее замужество с успешным и амбициозным служащим петербургского филиала довольно крупной столичной компании. Мужа, уж неизвестно за какие заслуги, повысили и предложили возглавить отдел в Москве. Семейная жизнь, однако, не сложилась — уже через полгода после переезда супруги оформили развод, но доучивалась Захарова в МГУ, там же очень коротко сошлась с Натальей Черных, которая училась двумя курсами старше и уже делала большие успехи в журналистике. Правда, карьера у Черных так и не сложилась, а вот Лиля, получив диплом, вернулась в Петербург, какое-то время была внештатным корреспондентом газеты, потом попала в штат и в настоящее время считала себя человеком вполне состоявшимся. С Натальей они хоть и виделись после университета всего дважды, но часто перезванивались и переписывались. Поэтому, когда в конце апреля этого года Черных оказалась в Питере и предложила Лиле встретиться, та только обрадовалась.
— Она много расспрашивала меня про работу — о моих возможностях, о газетах, с которыми я сотрудничаю. Потом рассказала, что есть очень интересная тема о краже наркотиков, и спросила, не хочу ли я ею заняться.
— Подождите, — вмешался я, — я правильно понял, что Черных тоже журналистка? И она вот так просто поделилась информацией?
— Тогда меня это не насторожило. К сожалению. Наташа давно не занималась расследованиями, полностью ушла в преподавательскую деятельность. Сказала, что сноровку потеряла, но у нее в этом деле своя заинтересованность, поэтому она хочет, чтобы статья вышла. А рассказала она такое, что действительно было достойно публикации.
Суть Натальиного рассказа сводилась к тому, что меньше месяца назад известный в городе предприниматель Дмитрий Алексеевич Кастецкий, пользуясь услугами грузоперевозочной компании «Транзит-Плюс», перегонял из Казахстана в Санкт-Петербург партию героина. Перегонял, естественно, прикрываясь вполне легальными товарами. Только руководитель «Транзит-Плюса» Александр Караваев о перевозке героина узнал, хотя не должен был и, вместо того, чтобы доложить в правоохранительные органы, решил поступить по-своему: организовал нападение на фургон. Водители были застрелены, а наркотики пропали.
— Я, правда, скептически отнеслась к рассказанному Натальей и решила перепроверить кое-что по своим каналам. Оказалось, что Кастецкий действительно обращался в «Транзит-Плюс» и на фургон с грузом напали под Екатеринбургом. Местный следственный комитет возбудил уголовное дело по факту убийства двух водителей, в нескольких километрах от трассы нашли и фургон — пустой. Мне рассказали, что Кастецкий был очень заинтересован в поиске груза, буквально рвал и метал. Его ребята чуть ли не с лупами всю трассу обыскали. Ну а что конкретно они искали — чай или героин — узнать невозможно. Только вот… — Лиля понизила голос, — в кармане куртки одного из убитых водителей оперативники нашли пакет с казахским чаем. Но когда пакет вскрыли, в нем оказался расфасованный и готовый к продаже героин. Правда, внимания этому практически не уделили — возможно, Кастецкий постарался.
