Максим, убедившись, видимо, что Лина на этот раз скоро не вернется, задал долгожданный вопрос:
— Ну? Ты собираешься рассказывать, что в Питере произошло? — спросил, не глядя на Катю, а по-прежнему занимаясь мясом.
Катя, поколебавшись мгновение, решилась рассказать Максиму все как есть. Про то, как выяснилось, что Леша Никитин тоже расследует убийство Аленковой, как у него оказались контакты Захаровой и как они вместе приехали в квартиру на Четвертой линии. Рассказала, что Леша с убитой девушкой был знаком. Знаком так близко, что вполне допускал мысль, что его могут обвинить в ее убийстве. Назвала и имя убитой, случайно оброненное Никитиным.
— Юлия Караваева? — недоверчиво переспросил Максим. — Не та ли это Караваева, которая у нас фигурировала в деле о питерских наркотиках? А ты не думала, что твой Никитин мог ее сам…
— Ага, а потом пошел в эту квартиру! Вместе со мной пошел!
Пришлось рассказать и про то, как они встретились с Перегудовым — тот приказал Никитину выступить в роли свидетеля и дать показания, что Караваеву убили люди Кастецкого. А чтобы он не вздумал отказаться, угрожали Кате.
— Никитина я оттуда выпроводила, пообещала ему сказать все, как хотел Перегудов. Но это следователю, а одному из оперативников — Лихачеву — рассказала, как все было на самом деле.
Максим уже забыл про шашлыки — он во все глаза смотрел на Катерину как на ненормальную.
— Кать, ты соображаешь, что ты сделала? — наконец спросил он. — Сколько ты знакома с этим Лихачевым? Три дня? А что если он куплен с потрохами Перегудовым?! Бли-и-ин… А мы тут всем отделом голову ломаем, кого это с такой помпой запугивали в «Снежинке»!
Катя и сама уже не рада была, что в погоне за пресловутой справедливостью вздумала тягаться с Перегудовым. Результат она наблюдала сегодня в «Снежинке», а от мысли, что это только начало, стало по-настоящему страшно. На глазах выступили слезы, а голос норовил сорваться на рыдания:
— Максим, ну я же не думала, что так получится… Да редкий мой обвиняемый не грозится что-нибудь со мной сделать — что же мне, каждый раз паниковать и прекращать дело?
— Макс! У тебя же мясо горит! Без ужина нас хочешь оставить? — возмутилась, подходя к ним, Лина, и вся компания потянулась на веранду.
Этот дружеский ужин веселым или уютным назвать было сложно. Переговаривались только Лина с Дианой, да и то с язвинкой в каждой фразе. Изредка вставляли слово Саша Русаков или Ваня. Катя время от времени судорожно всхлипывала и старалась, чтобы ее мокрых глаз никто не заметил. Федин обычно был душой компании, но сегодня больше молчал, машинально поедая мясо.
Под столом Лина пнула Катину ногу и, наклонившись к ней, зашептала:
— Ты представляешь, ей еще и двадцати нет! Не веришь?
Катя не ответила — ей вообще-то было все равно, но Лина спешила свои слова подтвердить:
— Дианочка, детка, так ты, говоришь, еще в школе учишься, да?
— Нет, я школу в прошлом году закончила, а в этом году в институт поступаю, — девушка любезно улыбалась, но по ее глазам Катя видела, что той давно уже хочется придушить Линку.
— Да что ты говоришь… — не отставала та. — А мама с папой-то не заругают, что так поздно гуляешь?
Лина уже забыла, что хотела сосватать Русакова подруге, и тем более забыла, что хотела узнать подробности перестрелки на кладбище и сегодняшнего нападения на «Снежинку». Ее куда больше увлекала словесная перепалка с Дианой. Зато все помнила Катя:
— Саша, а что у вас здесь произошло седьмого утром? Даже в Питере в новостях о вас говорили, — негромко спросила она.
Русаков, уже сто раз пожалевший, что привез молоденькую подружку в эту хищную компанию, сам рад был сменить тему.
Утром седьмого сентября на разъездной дороге Южного кладбища нашли четыре мужских трупа с огнестрельными ранениями. Судя по наличию у них оружия, россыпям стреляных гильз и следам протекторов, принадлежавших трем разным автомобилям, на кладбище произошла бандитская разборка «привет из девяностых». Подтвердил версию и кладбищенский сторож: по его словам, в половине шестого утра мимо его сторожки на территорию кладбища проехали несколько машин. Посмотреть номера он не догадался, сами автомобили описал приблизительно: черный джип, отечественная «Нива» и белая легковушка. Сторож на них особого внимания не обратил, тем более что ему очень хотелось спать.
В начале седьмого мимо него к выезду с кладбища пронесся на большой скорости тот самый джип — да так пронесся, что не вписался в поворот и задел багажником оградку одного из памятников. Пока сторож выбирался из будки, джип уже уехал. Номер дед опять не запомнил. Как с вверенной территории уезжали две остальные машины, сторож не видел. Дело в том, что с одной стороны кладбища забор отсутствует вовсе, через него вполне возможно незаметно выехать на объездную трассу Старогорска.
— То есть машин на кладбище не осталось ни одной? — с сомнением уточнила Катя.
Это было нетипично: ведь брэндовцы на чем-то въехали на кладбище, а раз расстреляли их всех, то и их машина должна была остаться.
— «Ниву» нашли припаркованной в одном из дворов. Двери открыты настежь, вмятины от пуль на бампере. Бдительные жильцы обратили внимание. Числится машина на одном из убитых на кладбище.
— Что ты, Васильич, вокруг да около ходишь, — подал голос Максим. — Перегудов на ней с кладбища уехал, так и говори! А потом бросил машину и свалил от греха подальше.
— А Перегудов что говорит? Его допрашивали?
— Он ничего не говорит, он пропал. Даже жена не знает, где он. По крайней мере, нам так сказала. За их домом наши присматривают, конечно, но если она что-то и знает, то ведет себя очень аккуратно.
— Ладно, а есть версии, с кем брэндовцы на кладбище встречались?
Русаков помялся:
— Седьмого, после того как тела нашли, весь город на ушах стоял. Четыре трупа за раз… У нас такого с девяносто пятого года не было.
— Ты бы, Катька, видела, что здесь творилось! — вставил Максим.
Русаков подтверждающе покивал:
— Конечно, всех агентов начали трясти, но так и не узнали ничего конкретного. Хотя просочилась информация, что накануне перестрелки в Старогорск приезжала какая-то иногородняя команда для решения денежных вопросов. Не ясно, откуда приезжали и к кому, но уехали они отсюда ранехонько утром седьмого.
— Ага, как раз после того, как брэндовцев положили, так и уехали, — снова перебил Федин.
— Я бы не стал делать таких заявлений, — исподлобья глянул на него начальник и дипломатично добавил: — Но одна из основных версий — эти приезжие замешаны в перестрелке.
Во втором часу ночи все были размещены по комнатам, а еще через полчаса дом погрузился в тишину. Катя некоторое время лежала в темноте с открытыми глазами и горящей от несвязных мыслей головой. Потом пробовала читать книгу и, наконец поняв, что уснуть не сможет, снова оделась и спустилась в летнюю кухню — мыть гору жирной посуды, оставленной на утро. Ходу мыслей это не мешало совсем, и вскоре Катя уже вернулась в Петербург, в квартиру Лили Захаровой, и в сотый раз попыталась ответить на вопрос, нужно ли было предоставить Леше самому разбираться с Перегудовым.
