Новость о том, что сами Фарафоновы в расследовании перестали быть заинтересованы и что вот-вот заберут заявление, была настолько очевидной, что ее даже не считали нужным озвучивать. А Катя именно этого и ждала, так как ответ, который, на ее взгляд, должен сразить Ваганова наповал, у нее уже имелся. Но замначальника ей подыгрывать не стал:
— Если вы настаиваете, Катерина Андреевна, то дела Эллы Эдуардовны распределят на всех, кроме вас, — пожал он плечами.
Катя поежилась, так как поняла, что только что нажила себе новых врагов, даже Толик Василенко зыркнул на нее недобро.
— Нет, почему же, я не против… — тут же пошла на попятную она, уже оправдываясь, — просто у меня сложилось впечатление, что мне предлагают приостановить дело Фарафоновых…
— Да нет же, Катерина Андреевна, кто же вам такое предлагает? Работайте на здоровье…
Вот теперь издевка была настолько явной, что Катерина вполне заслуженно рассчитывала, что за нее хоть кто-нибудь вступится. Но следователи делали вид, что ничего не происходит. А юная и романтичная стажерка Лидочка наблюдала за ними и вовсе с улыбкой.
«Воркуют, как голубки…» — прочитала Катя в ее глазах.
— Спасибо за разрешение! — не сдержалась Астафьева.
— Пожалуйста. Только… с обвиняемым в краже Решетейниковым да, все прошло гладко, но, кроме него, у вас ведь больше ничего нет. У вас был Аленков — теперь и его нет. С него сняли все обвинения! С чем вы собираетесь работать?
— У меня есть показания Решетейникова: он опознал Оксану Фарафонову как подельницу организатора. Этого мало?
— А вы считаете, этого достаточно? Тогда чего вы ждете? Вперед — арестовывайте Фарафонову…
— Разрешите прямо сейчас идти?
— Идите. Что ж мы будем вас задерживать своими глупостями.
Борясь с собой, чтобы не сказать что-то такое, о чем вскоре пожалеет, Катя молча собрала со стола бумаги и вышла вон.
Пока Астафьева летела по коридору, от вздорной мысли арестовать Оксану ничего не осталось. У той алиби на момент ограбления, а знакомства ее с Решетейниковым ничто не подтверждало. Да и не участвовала она в ограблении — Катя отлично понимала это. Другое дело, что Фарафонова точно знала, кто в нем участвовал.
«Еще посмотрим, кто из нас топчется! — прошипела Катя, вспомнив вагановские слова. — Нужно разговорить Фарафонову… Она ведь не совсем идиотка и должна когда-нибудь понять, с кем связалась».
У запертой двери кабинета ее ждал Федин. Один почему-то, хотя Катя наметила на сегодня ряд мероприятий по делу об ограблении и просила явиться обоих оперативников, бывших в ее распоряжении.
— Где Соколок? — вместо приветствия нелюбезно спросила она. — Спит? Время половина одиннадцатого!
— Нет, не спит — по работе где-то бегает. Он по ограблению больше работать не будет, Кать.
— Как не будет? — опешила Астафьева, так и остановившись посреди кабинета с ключами в руках.
Федин захлопнул дверь, по-хозяйски выбрал у стены стул и поудобнее на него уселся, закинув ногу на ногу. Только потом ответил:
— А так. Русаков запретил: мол, кражи — это ерунда, у нас работа и посерьезней есть. Он и меня отозвать хотел — я сам запротестовал. Но меня все равно новыми делами загрузили, а твои кражи уже так… вроде как в свободное от работы время.
Растерянность отступила, и Катя снова начала внутренне беситься. Швырнув пресловутое дело на стол, она села в кресло и, придвинув телефон, яростно начала набирать номер Русакова. Причем не понимала толком, на кого злилась: на начальника уголовного розыска, с которым вчера только ела шашлык, а он уже знал, что наутро устроит ей подлянку, на Соколка, который так легко отступил, или на вечную нехватку толковых оперативников.
— Что значит — мои кражи! — сорвалась она в итоге на Федина. — Я что, для собственного удовольствия с этим делом вожусь?! От нечего делать! — на другом конце трубку не снимали долго, но, наконец, ответили. — Александр Васильевич, — Катя машинально перешла на официальный тон, — что это значит? Почему вы забрали у меня Соколка? С кем мне, по-вашему, работать?
— Екатерина Андреевна, — не менее холодно и сухо отозвался начальник угрозыска, — вы же знаете, что у нас сейчас аврал: убийство на кладбище, налет на «Снежинку». Троих у меня сегодня в область забрали! На меня тоже сверху давят. Кать, им раскрытие убийств нужно, а не твоя кража…
— Она такая же твоя, как и моя! — рявкнула Катя. — Послушай, я ведь могу и забросить это дело подальше, а потом и вовсе приостановить. А на твоем отделе оно так и будет висеть мертвым грузом!
— Испугала! — Русаков открыто усмехнулся. — У меня на недостроенном объекте еще в начале месяца утащили тридцать одну батарею теплового отопления, два шуруповерта и мотоблок — и все висяки. Так что мне одно успешное раскрытие — что мертвому припарки.
Катя уже и сама поняла свой промах: взять Русакова за жабры подобным ультиматумом было сложно. Его точку зрения Катя понимала: раскрытие кражи даже самих Фарафоновых волновало мало, почему оно должно волновать Русакова? Тем более если начальство хотело обратного…
— Могу предложить Колю Бирюкова, — попытался он найти компромисс.
Колю все его знакомые гораздо лучше знали под прозвищем Дуб, которое дано было вовсе не за могучесть и основательность. Успешно работать с Колей получалось только у очень терпеливых людей, которые доносили мысль до его мозга подробно, образно и по нескольку раз.
— Ты еще Диану свою предложи! — бросила отчаянно Катя. — Вернешь Соколка?
— Соколка не верну.
— Я напишу жалобу начальнику РУВД! — пообещала Астафьева.
— Пиши…
«Ну и черт с тобой!» — не прощаясь, она бухнула трубку на аппарат.
— Ты представляешь, — возмущенно заговорила она уже с Максимом, — он мне Колю Дуба предлагал! Да после него только ручки со стола пропадают!
— Что ты бесишься, Катька, больше всех надо, что ли? Обидно, конечно, столько работали по ограблению, а на полпути все бросать приходится. Но конъюнктуру, сама понимаешь, тоже надо учитывать. Фарафонова-то с четверга отстранили, дело завели в областной… Рассказывай лучше, что ты там придумала грандиозного? — зевая, отозвался Максим.
Всем своим видом он показывал, что делает ей одолжение. Еще больше Астафьеву задевало то, что никакого грандиозного плана у нее не было. План простой и универсальный: искать людей и допрашивать, допрашивать, допрашивать, отфильтровывая восемьдесят процентов словесной воды и по крупицам отбирая полезную информацию.
— Какой тебе нужен грандиозный план? Работать по-обычному уже не твоя квалификация?!
— Да на меня-то ты что рычишь, как собака Баскервилей? — Максима она все-таки довела. — Ей-богу, Катька, если бы не знал, что ты по жизни такая стерва, предложил бы тебе мужика найти!
