О мерзком характере Марии Павловны Оксана знала давно. Больше всего на свете та любила жаловаться. Сыну на бывшего мужа, бывшему мужу на сына, соседкам на семейство Фарафоновых, семейству Фарафоновых на соседей… Была она всего лет на пять старше Оксаниной матери, но за склочный характер, за вечную неопрятность Оксана про себя звала ее старухой. Оксана подумала: когда Пашку выпустят из тюрьмы — она была уверена, что судить его не посмеют, брат, узнав, что все это время она помогла его матери, поймет, насколько ей стыдно, и не будет ничего рассказывать родителям.
— Мария Павловна, — Оксана, как ни в чем не бывало, вернулась в квартиру, благо дверь захлопнуть не успела, — я поеду, мне на занятия пора… Завтра забегу к вам в это же время, купить что-нибудь нужно?
Фарафонова все еще сидела на кухне и жевала, запивая чаем, кусок «дрянной» колбасы с хлебом.
— Ага, купи-купи, Оксаночка, на ужин что-нибудь покушать. И сладенького захвати обязательно. А колбаса все-таки дрянь… — покачала она головой, отрезая следующий кусок.
Оксана солгала — на занятия она ездила с утра, а сейчас, в пятом часу дня, самое время было направляться домой. Но и туда девушка не собиралась: дома был траур, хотя никто не умер. Дениску посреди учебного года сорвали с занятий и отправили отдыхать, лишь бы под ногами не мешался. С четверга, как папу отстранили, тот только и делал, что сонно слонялся из спальни в кабинет и придирался к каждому, кто попадался на пути. Оксана несколько раз заглядывала к нему — пыталась позвать обедать. Отец сидел в домашнем мини-музее, с маниакальной настойчивостью стирая пыль со своих «древностей». Обед ему носили туда же. Спустился вниз он за это время только дважды — в первый раз до скандала разругался с мамой из-за какой-то мелочи, во второй раз уволил повариху, которая подала ему сметану не в том соуснике.
Маму, напротив, дома застать было невозможно. С утра пораньше она ехала в администрацию, оттуда — консультироваться в очередной раз с Пашкиным адвокатом, потом в Следственный комитет, потом снова в администрацию. Вечерами до полуночи засиживалась у дедушки, делясь нерадостными новостями и продумывая план на завтра. По ночам Оксана часто просыпалась из-за ругани родителей в кабинете. Слава богу, что Дениска все-таки уехал и не слышал этого… Мама хотела и Оксану отправить с братом, девушка даже успела собрать чемодан в поездку, но в последний момент заупрямилась. Пришлось врать, что за прогулы ее немедленно отчислят из университета.
Ехать пришлось недолго. С проспекта Оксана выехала на Николоямскую улицу и издалека увидела его, прогуливающегося вдоль резного забора. Светлые волнистые волосы трепал ветер, воротник на ветровке был поднят, хотя было даже жарко, глаза закрывали солнечные очки и надвинутый козырек бейсболки. Она совсем не шла к его лицу — благородному, тонкому. Еще больше его портила чуть отпущенная щетина. Каждый раз, как кто-то подходил, он смешно отворачивался, боясь быть узнанным. Оксана припарковалась на противоположной стороне и, положив подбородок на руки, сжимавшие руль, улыбалась, наблюдая за ним. Ощущение непередаваемого, уютного счастья охватило ее.
Потом девушка выбралась из машины, захлопнула дверцу и короткими перебежками, как озорная школьница, добралась до набережной. На цыпочках подкралась к нему и, радуясь, что он не услышал, собралась хлопнуть по плечу, но вдруг он резко обернулся и схватил Оксану за запястье. Девушка даже ахнула испуганно.
Секунд десять он без улыбки смотрел, стальной хваткой сжав ее руку. Оксана в какой-то момент даже усомнилась — он ли это? С этой ужасной щетиной и в очках он сам на себя был не похож. Наконец губы его растянулись в улыбке, и он довольно произнес:
— Попалась!
Оксана тут же рассмеялась, бросаясь ему на шею:
— Гришка, как я по тебе соскучилась!
— Я по тебе тоже, малыш. Далеко ты машину оставила?
Оксана прихорашивалась в ванной, готовясь ехать домой. Час был уже поздний, и, как ни нравилась ей эта маленькая квартирка, которую снял сегодня для них Грег, нужно было ее покинуть. Ненадолго — Грег пообещал встретить ее завтра. Оксана всегда знала, что она одна права, никто ей не верил, а Грег все-таки вернулся.
Три дня назад, когда она скучала на лекции по экономике, в дверь аудитории постучал и тут же заглянул молодой мужчина — небритый, в солнечных очках, так неуместных в помещении, и спортивном костюме. Только на мгновение у Оксаны кольнуло сердце, очень знакомыми показались движения…
— Оксану можно? — спросил мужчина у преподавателя.
Тот, кажется, возмутился и попытался его выпроводить, но Оксана, не веря в собственное счастье, поднялась с места и вышла в коридор — пусть бы кто-нибудь попробовал ее остановить.
Это был он, Грег. Живой, невредимый и по-прежнему любящий. Колючая щетина нисколько не мешала целоваться, а за темными очками прятались его глаза — ласковые, все с той же задорной искоркой. Грег пытался уговорить ее досидеть до конца пар, но Оксана и слышать ничего не желала. Она даже не хотела возвращаться в аудиторию за вещами — боялась, что Грег исчезнет, как мираж.
Под растерянное молчание преподавателя Оксана побросала тетрадки в сумку и, очаровательно улыбнувшись, попрощалась со всеми. В тот момент ей казалось, что сюда она никогда уже не вернется: понимала, что у Грега какие-то неприятности и в Москве он ненадолго. Если бы он тогда попросил ее поехать с ним, она бы не задумываясь бросила и университет, и семью.
Только Грег ничего такого не предложил. Наоборот, он дал понять, что уезжать снова пока не планирует, и просил у Оксаны помощи. Как тогда, летом, она должна была созвониться с Костиком.
Вспомнив про этого парня, Оксана мгновенно потускнела. Вернувшись в комнату, забралась к Грегу на диван и, заглядывая ему в глаза, вздохнула:
— Гришенька, а ведь я так и не дозвонилась до Костика…
— Уже не актуально, Ксюш, — посерьезнел тот, поднимаясь с дивана. — Костик в СИЗО — я сам только сегодня утром узнал. СИЗО — это тюрьма.
— Я знаю, что такое СИЗО, — невольно огрызнулась девушка — Оксана не переносила, когда ее считали глупой. Вдобавок она и на себя злилась: слышала же, как родители говорили о том, что какого-то Костю Решетейникова подозревают в ограблении их квартиры. У нее тогда еще мелькнула мысль, не тот ли это Костик. Но потом о подслушанном разговоре забыла. А если Костика подозревают в ограблении родителей, значит, и Грег…
Оксана вскинула на него взгляд — одновременно вопросительный, умоляющий и влюбленный, но спросить ни о чем не посмела. И Грег больше так и не вернулся к этой теме, хотя пару раз Оксана была уверена, что сейчас он задаст вопрос.
— До завтра? — неуверенно спросила Оксана, целуя его на прощание.
Грег улыбнулся:
— На том же месте, в тот же час.
Глава 12
Поездка
Сейчас, спустя три дня, Максим почти готов был признать, что погорячился. Не нужно было задерживать Павла Фарафонова! Но тогда и времени не было на раздумья, нужно было действовать быстро. По всем правилам, с понятыми и протоколами, Федин изъял из квартиры Насти бутылку с остатками жидкости на дне, заручился подписями свидетелей, что в квартире действительно находился футляр с золотыми украшениями, и только после этого дал команду Насте звонить Павлу. Из соседних кустов Федин наблюдал, как Фарафонов с пустыми руками вошел в парадную дома, а через десять минут вышел — уже с пакетом, который прижимал к себе, воровато оглядываясь…
