Местное отделение полиции находилось в одноэтажном кирпичном зданьице с раскрытыми настежь дверьми и окнами. Водитель, едва припарковавшись, бросился к капоту их УАЗа, откуда столбом валил пар. Катя же, напустив на себя важный вид, вошла в полутемное помещение, где было еще более душно, чем на улице. В нос сразу же ударил острый запах краски, а потом Катя нашла и его источник. Сутулый улыбчивый мужчина красил решетку камеры ИВС.
— Здрас-с-сте! — в оглушительной тишине произнес он и еще шире улыбнулся, сверкнув золотой фиксой. Одет он был в растянутый и перепачканный краской спортивный костюм, и Катя даже не надеялась, что этот субъект имеет отношение к органам правопорядка. Это был задержанный. Видимо, местный участковый рассудил, что бежать заключенному некуда, и пристроил его на мелкий ремонт — чтоб не прохлаждался без дела в камере.
— Здравствуйте, — вежливо отозвалась она, — участкового могу…
— Это вам дальше по коридору, — не дал даже договорить мужчина и вернулся к покраске, — последняя дверь слева.
Катя поблагодарила и направилась искать кабинет, спиной чувствуя взгляд.
— Не перепутайте с сортиром… э-э-э… пардон, туалетом — он направо! — крикнул мужчина вдогонку.
В коридоре было оживленно: два мужских голоса — один сиплый и пропитый, второй бодрый и молодецкий что-то выясняли на повышенных тонах:
— Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Если не ты кур у тети Маши спер, то кто? Или скажешь, улетели?
— Может, и улетели — я почем знаю?
Катя несколько минут томилась у раскрытой настежь двери, раздумывая, сколько времени полицейский может раскалывать этого особо опасного преступника. Прочитала на дверной табличке: «Николаев В. В., старший участковый уполномоченный Южного района». Через две минуты она все-таки решилась заявить о себе — может, участковый сжалится и поговорит с ней вне очереди?
— Извините… — заглянула Катя в кабинет.
И допрашиваемый, типичный алкоголик, на которых Катя насмотрелась вдоволь, и полицейский — совсем молодой, одетый в штатское парень с интеллигентным лицом резко замолчали и обернулись в ее сторону.
Интеллигентное лицо полицейского сразу стало злым. Он вылез из-за стола и подошел к Кате: — Подождите в коридоре, гражданка, видите, я занят! — и с грохотом захлопнул дверь перед ее носом.
Направляясь к выходу, Катя шептала про себя ругательства и злилась, что в ней опять не распознали следователя.
— Что, не пустил вас начальничек? — покровительственно рассмеялся мужчина в спортивном костюме. — Ну вы не обижайтесь на него: Ваську на этот раз обязательно закрыть нужно. Вреднючий он человек — я его давно знаю. Вы посидите здесь, на стульчике, гражданочка.
— Я вам не гражданочка, я следователь СК! — сорвалась на этот раз Катя и выскочила на улицу.
Выбирая места почище, чтобы перейти улицу, она добралась до заведения с многообещающей вывеской «Кулинария-best». Внутри пахло почему-то копченой рыбой, а на рефрижераторе с мороженым спала кошка. Купив бутылку минералки, Катя одним глотком выпила почти половину и вдруг сообразила, что полиция с ее похищенными курами ей не так уж нужна в поисках Анны Мерешко. Она вернулась в кулинарию.
— Здравствуйте, — обратилась она к дородной владелице заведения, — могу я вам несколько вопросов задать?
Женщина неохотно отвернулась от переносного телевизора, по которому показывали сериал про полицейскую собаку Муху, которая была умнее всех сериальных оперативников вместе взятых, и лениво посмотрела в раскрытое Катино удостоверение.
— А мы не вызывали милицию… У нас ничего не украли… — немного заволновалась она.
— Я не из милиции, — ласково улыбнулась Катя, — и даже не из полиции — я из Следственного комитета. Мы иногда приходим сами.
— А я вам ничего говорить не стану, — еще больше заволновалась продавщица. — Вы сначала докажите, что Сенька-алкоголик именно после моих котлет загнулся! Пьет дрянь всякую, а я отвечай! И вообще, я говорить без адвоката отказываюсь! Имею право!
«Один вред от этих сериалов», — подумала Катя.
— Послушайте, я ничего не знаю о Сеньке… Я по совершенно другому вопросу…
— Я вас даже слушать не стану! И вообще, если вы немедленно не уйдете, я… я милицию вызову и скажу, что взятку вымогали! Милиция!!! — и правда заверещала женщина, да так громко, что Катя испугалась, что Николаев Вэ Вэ действительно сможет ее услышать, и поспешила покинуть магазин.
По дороге она выбросила бутылку с недопитой минералкой и посоветовала своему водителю ни в коем случае не покупать в кулинарии котлеты. Потом все-таки вернулась в здание полиции. Здесь уже никто ничего не красил. Катя настороженно вглядывалась в темные углы неосвещенной дежурной части и вздрогнула от неожиданности, когда над самым ее ухом знакомый голос произнес:
— В жизни бы не поверил, что вы следователь, — Катя резко обернулась, — я их столько на своем веку перевидал… Ну что? Давайте я вас до кабинетика провожу?
Мужчина широко улыбнулся, как будто специально демонстрируя свою фиксу.
— Пойдемте-пойдемте, — он даже шанса не дал возразить, — уж я его как-нибудь уговорю.
Коридор был очень узким, а субъект с фиксой все время вел Катю как под конвоем. Впрочем, казался он безобидным, и Астафьева начала думать, как он собирается уговаривать этого Николаева.
Катин провожатый открыл дверь в кабинет легким пинком ноги. Оживленная дискуссия мгновенно прервалась, а лицо полицейского стало просто яростным:
— Я же работаю!
Мужчина с фиксой как будто даже сделался выше ростом, он легко и властно положил руку участковому на загривок и подтолкнул к выходу из кабинета:
— На свежем воздухе доработаешь. Давай-давай! И на будущее: пока начальство, — он кивнул на Катерину, — копчиком чувствовать не научишься, не выйдет из тебя опера.
Сам же под ошеломленным Катиным взглядом сел на начальственный стул, на котором смотрелся неожиданно гармонично, и предложил Кате сесть напротив. Одет он уже был не в спортивный костюм, а в серые форменные брюки и голубую рубашку с капитанскими звездочками на погонах — видимо, переоделся, пока Катя общалась с продавщицей.
— Вы что же — его начальник? — невольно вырвалось у Астафьевой.
— Вроде того… Племяш это мой: школа на ремонте, вот я его и пристроил, чтобы без дела не болтался. А Николаев Вэ Вэ — это я. Чайку желаете?
— Мне бы с Анной Мерешко переговорить, — перешла наконец к делу Катя, выяснив все остальные вопросы, — по поводу ее дочери. Что за люди Мерешко, чем живут. Вы ведь давно в поселке работаете?
Владимир Владимирович вкрадчиво кивнул:
— Работаю-то я давно… но ума не приложу, что вам про Анну Семеновну рассказать. Учительница она у нас в поселке, сейчас как раз в школе должна быть, ремонтом руководит. Все у нас ее уважают — добрая, умная, интеллигентная женщина. Не знаю, чем она могла Старогорскому СК насолить, — он бросил короткий взгляд на Катю, — да и не мое это дело. А дочка ее и подавно. Может, чего когда и натворила в городе-то, так она уже лет пять как померла.
