Оскорбление должностного лица при исполнении — это триста девятнадцатая статья Уголовного кодекса, наказывается исправительными работами плюс весьма солидным штрафом. Правда, хлопотать о возбуждении уголовного дела и искать свидетелей Кате было откровенно лень. Зато забрать типа в медвытрезвитель, после чего сорок восемь часов подержать в ИВС до выяснения личности сам бог велел. Однако пока Катерина в машине сочиняла протокол осмотра места происшествия, водитель зачитывал анекдоты из газеты, а медик оформлял изъятые вещ доки, оказалось, что тот самый тип решил слазить на чердак. Открыть его он не сумел, зато навернулся с лестницы и сломал себе руку. В результате, вызов наряда отменили и начали вызванивать «Скорую».
— И так будет с каждым, кто посмеет обидеть Катеньку Андреевну! — продолжал веселиться медик.
В конторе мелкие, но очень напрягающие неприятности продолжились: свидетель по делу о взяточнике — студент, подкупивший преподавателя бутылкой коньяка за отметку по сопромату, вдруг решил сменить показания и настаивал теперь, что коньяк он преподнес уже после того, как получил отметку. А взяткой это назвать никак было нельзя. Кроме этого студента, у Катерины имелось еще семеро сдавших пресловутый сопромат таким же способом и признавшихся в этом следствию. Плюс имелся один особо ушлый, который не только положил денежку в зачетку, но и записал недвусмысленную беседу на диктофон. Так что обвинение взяточнику можно было выносить и без коньячного студента, но Катя все равно битых три часа мучила его вопросами и грозила очными ставками, пока тот не сдался и не подтвердил первоначальные показания.
После студента Катя рассчитывала отдохнуть: у нее в сейфе уже три дня хранилась дамская сумка, изъятая с места преступления — бомжатника и набитая разнообразным женским барахлом. Барахло нужно было подробно описать в протоколе осмотра. Правда, вскрывать сумку следовало в резиновых перчатках, а то и в респираторе и тщательно следить, чтобы оттуда не выпрыгнула какая-нибудь резвая блоха, но по сравнению с допросами это был все-таки отдых.
— Здравствуйте, можно? — в кабинет заглянула и потерянно встала в дверях Настя Волчек, глядя на следовательницу настороженно и недобро.
Вообще-то Катя уже неделю пыталась дозвониться до этой девицы со звучной фамилией и извела пачку повесток, приглашая ее на допрос. А Максим так и вовсе выражал сомнения, что Настя еще жива. И вдруг она явилась сама.
— Присаживайтесь… — от неожиданности Катя даже не знала, с чего начать, и выдала скороговоркой: — Я хотела бы поговорить о вашей подруге Дарье Аленковой и уточнить, как долго вы с ней знакомы.
Произнесла это Катя почти наобум, надеясь, что раз девушка наркоманка, то соображать быстро и врать ловко не умеет по определению. Вообще раньше ни на одном Настином допросе — а их было много, ни в одном из показаний других свидетелей не проскальзывало намеков, что они с Аленковой были знакомы и тем более что были подругами. Но Кате не давал покоя последний разговор с Оксаной Фарафоновой: кто подсказал Аленковой, что Оксану можно застать в «Скорпионе»? И кто из «скорпионской» компании был знаком с Оксаной настолько хорошо, что знал ее номер телефона? Только Настя!
— Не понимаю, о чем вы говорите. Я даже не видела эту Аленкову никогда — все знаю со слов Оксанки.
Говорила Настя настолько неуверенно, что следовательница просто обязана была заподозрить ложь. Только Катя никогда и не слышала от этой девушки других интонаций: наркоман в каждом человеке в погонах видит врага, каждую минуту ждет, что сейчас его начнут обвинять. Да и, что бы ни говорил Максим о якобы аналитическом способе мышления Насти, Катя с трудом верила, что это создание может просчитывать вперед дальше чем на один шаг. Ну да, в школе была отличницей, большие надежды подавала в отрочестве — но сколько доз героина она приняла после этого?
И потом, смысл отрицать знакомство с Аленковой есть только в том случае, если Настя замешана в ограблении Фарафоновых. А подозрение, что Решетейников взял себе в подручные девчонку-наркоманку или что наркоманка была организатором этого ограбления, Катя справедливо считала бредом.
Насте она поверила.
— Может быть, вы знали когда-то Дарью Мерешко? — для очистки совести спросила Катя напоследок.
Как на этот простой вопрос отреагировала Настя, ей не понравилось: девушка посмотрела совершенно перепуганным взглядом и, чуть приоткрыв рот, молчала секунд пять. Потом вдруг встала, как будто приготовившись бежать, но тут же села и уверенно ответила:
— Я не знаю Дарью Мерешко. И не знаю Дарью Аленкову. Можно я пойду домой?
Катя пыталась к ней подступиться еще какое-то время, но та плаксиво-неуверенным голосом твердила одно и то же: обеих девушек она не знает. У Кати самой уже не было моральных сил на второй трехчасовой допрос за день. Рассудив, что Настя все равно никуда не денется, она отпустила девушку на все четыре стороны. Наркоманы крепко привязаны к родным местам, точнее, к родным точкам сбыта героина. Найти новые не так уж легко, поэтому Настя не станет рисковать и пускаться в бега.
Глава 15
Человек пропал
Утром в час пик достойно добраться в центр почти невозможно. Автобусы ходят по какому-то своему, никому не понятному расписанию — раз в полтора часа. В маршрутку можно влезть только с боем и с накопленной ненавистью к человечеству, и даже в этом случае приходится стоять на ступеньках, согнувшись в три погибели, и тщательно следить, чтобы никто стоящий рядом не порезал сумку в поисках зарплаты, а милый ребенок на маминых руках не выплюнул тебе в волосы жвачку. Впрочем, без этих прелестных мелочей среднестатистический горожанин своего существования и не мыслит.
Это был обычный ежеутренний сценарий, но сегодня, к удивлению Катерины, маршрутки был и полупустыми, правда, ни одна из них не шла в центр.
— Так к нам же префект округа должен приехать, даже в газетах об этом писали… — охотно пояснила пенсионерка, тоже ожидающая транспорта. — Вот наши и облагораживают главный проспект. Движение там сегодня перекрыто, до центра только в объезд добраться можно.
Еще лучше. В объезд добраться в контору получится как раз к обеду. Катя уже принялась высматривать нужную маршрутку, но вдруг передумала. Пешком до конторы идти какие-то три остановки, обувь сегодня вполне удобная, погодка отличная, воздух… почти свежий. Отчего бы не прогуляться?
Астафьева закинула сумку на плечо, поправила шарфик и размеренно зашагала вдоль проспекта. Вскоре она даже нашла удовольствие в прогулке, потому как жизнь следователя подвижной назвать сложно: вставала с рабочего кресла Катя только для того, чтобы пересесть в кресло автомобильное. Благостно улыбаясь, она приблизилась к палатке с мороженым, чтобы прогулка стала еще приятней.
— Как у вас дешево-то все, — поразилась Катя, выбрав себе замороженный ананасовый сок. — Товар просроченный, что ли?
— Да что вы, девушка, товар самый лучший, ночью только завезли. А цены у нас всегда на порядок ниже, чем в городе, — не без гордости заметила продавщица.
