— Да? — Катя отступила на шаг и посмотрела на вывеску. Оказалось, что палатка работает от торгового комплекса «Эдельвейс», который открыл в Старогорске не кто иной, как известный петербургский бизнесмен Дмитрий Кастецкий.
Настроение разом испортилось, даже мороженое теперь стало не в радость. Кто являлся руководителем «Эдельвейса» ни для кого не представляло особенного секрета, как не было секретом и то, что Кастецкий со своими «ценами на порядок ниже, чем в городе» представлял серьезную конкуренцию торговым сетям Софьи Патровой. От состояния холодной войны между ними до открытых боевых действий был один шаг, спровоцировать который могло что угодно. Это значит, что налеты вроде того, в котором Катя стала потерпевшей, станут постоянными, работы правоохранительным органам прибавится, не говоря уже о безопасности на улицах.
О «Снежинке» Астафьева уже неделю собиралась поговорить с Вагановым, но всякий раз не знала, с какой стороны подойти к этому вопросу: мелкие, но регулярные стычки мешали им даже курилку посещать в одно и то же время. И вообще эту дурацкую вражду давно нужно прекращать!
С проезжей части посигналили так громко и неожиданно, что Астафьева подпрыгнула на месте и чуть не подавилась куском мороженого. «Волгу» Катя моментально опознала как служебную машину самого Ваганова. Ну разумеется: кто еще ненавидит ее настолько, чтобы попытаться довести до инфаркта?
— Опаздываете, Катерина Андреевна, — выглянул с плохо скрываемой издевкой в глазах из окна пассажирского места сам замначальника. Потом вдруг выбрался из автомобиля и открыл дверцу сзади: — Садитесь, нам вроде как по пути.
Катя села, мельком подумав, что, может, Юрий Николаевич и сволочь, но воспитан хорошо — этого не отнимешь. Сам он обошел машину и сел рядом с Катей.
— Вы в курсе, что сегодня движение только через Правый берег? Бар-р-рдак! Сегодня же позвоню в транспортное хозяйство, они у меня лично, своими руками будут дорогу восстанавливать…
— И не говорите, Юрий Николаевич, могли бы хоть одну полосу оставить, люди ведь на работу опаздывают, — полностью согласилась Катя.
— Вот именно…
Тема для разговора исчерпала себя моментально, а ехать им было еще далеко. Ваганов, впрочем, вскоре занялся какими-то документами, умудряясь читать их в полутьме салона. Бел он себя вполне спокойно, внимания на Катю не обращал, ей даже подумалось, что он ее вовсе не ненавидит, как она всегда считала. Может, она и правда относится к Юрию Николаевичу предвзято? Ведь были же — особенно на заре Катиной карьеры в следствии — эпизоды, когда ей казалось, что Ваганов ей даже симпатизирует. В смысле как женщине. А однажды ей даже почудилось, что Юрий Николаевич пригласил ее на вполне романтическое свидание: ей тогда по наивности казалось, что вечером в воскресенье начальник подчиненную ну никак не может звать работать.
Любопытно, если бы то свидание не было плодом воображения, что было бы дальше? Наверное, они бы благополучно отужинали вместе, потом, как логическое продолжение, позавтракали; через неделю Юрий Николаевич, не особенно интересуясь ее мнением, перевез бы к себе в квартиру ее вещи вместе с нею; а еще через одну Астафьева уже стояла бы в ЗАГСе в подвенечном платье. Брр!..
— Что это вы, Катерина Андреевна, все улыбаетесь?
— Да я, Юрий Николаевич, думаю о том, что мысль, наверное, материальна. Я вот сейчас только шла и о вас вспоминала, а тут вы сигналите.
Ваганов отвлекся от бумаг и посмотрел на нее так, будто приценивался.
— Странно, что вы это сказали, Катя, потому что я тоже сегодня думал о вас. Впрочем, как и вчера, и как каждый вечер…
Ваганов резко снял очки и смотрел на нее проникновенным, полным тоски взглядом.
— Правда? — только и смогла выдавить Астафьева. Она последними словами ругала себя за попытку пофлиртовать с шефом, ведь ясно же, что ничего легкомысленного по отношению к нему позволять себе нельзя. Он не поймет! Угроза подвенечного платья снова замаячила на горизонте.
— Ну разумеется правда, — Ваганов надел очки и опять начал перебирать бумаги. — Я уже неделю жду, когда вы сдадите в архив дело об ограблении Фарафоновых. Мне каждый божий день начальство на мозги с этим вопросом капает. Чего вы ждете?
Настала очередь Кати нервничать и ерзать:
— Дело в том, что эта банда… чета Аленковых… эпизод с ограблением Фарафоновых наверняка был не единственным. Вот-вот всплывут остальные, и тогда у меня будет чем прижать Григория Аленкова, — почувствовав, как жалко звучит ее оправдательный тон, Катя без паузы продолжила: — Юрий Николаевич, ну почему всякий раз, когда я пытаюсь нормально с вами поговорить, вы провоцируете ссору?!
— Ссору?! Когда это мы с вами ссорились, Екатерина Андреевна? Это называется рабочий процесс.
Замначальника снова смотрел с издевкой.
— Но ведь это вы постоянно критикуете мою работу, шпыняете меня еще больше, чем Толика Василенко, хотя я передаю дел в суд на порядок больше. И это ведь вы запретили Элле Эдуардовне делиться со мной новостями по «Снежинке», хотя знаете, что меня это дело касается напрямую.
— Так потому и запретил! По закону потерпевшим запрещено участвовать в расследовании дела. Сами подумайте, что начнется, если каждой жертве следователь будет рассказывать о своих действиях.
Катя демонстративно отвернулась к окну, а Ваганов, борясь с собой, все же придвинулся ближе и заговорил на тон тише: информацию не полагалось разглашать даже Кате, а уж тем более шоферу.
— Да и делиться пока нечем, одни догадки. Следователи вычислили, что форма лжеомоновцев вроде бы пошита на фабрике под Санкт-Петербургом. Еще оперативники нашли того парня, которого вы видели в магазине, предположительно он имеет отношение к группировке Кастецкого. Повторяю — предположительно! — Юрий Николаевич поморщился. — Но… не знаю, как-то слишком явно все указывает на Кастецкого. И все же у Эллы Эдуардовны это пока основная версия.
— Ну а если все же предположить, что Кастецкого подставили? Сами знаете, недоброжелателей в Старогорске у него сейчас полно.
Автомобиль как раз сворачивал мимо очередного супермаркета «Снежинка», и Катя кивком головы указала на него:
— Не сама Патрова, разумеется, а ее помощники.
Ваганов, глядевший на магазин, пока тот не скрылся из виду, снова поморщился:
— Пока Перегудов не найдется, гадать можно до бесконечности.
Перегудов после пресловутого налета на «Снежинку» — если это вообще был он — не давал о себе знать. К тому же он сам имел основания беспокоиться за свою жизнь, так что вероятность того, что он вспомнит свои угрозы, казалась Кате мизерной. Астафьева успокоилась, осмелела и спустя время дошла до того, что снова бегала от остановки до Следственного комитета мимо парка имени Ленина — мрачнейшего места, обиталища бомжей и наркоманов.
И все же, когда Катя услышала фамилию Перегудова в стенах Следственного комитета, она вздрогнула. Хотя фамилия была произнесена в женском варианте.
