Пока Катя говорила, Толик смотрел на нее со смесью недоверия и тоски во взгляде.
— Говорил же я, что дело противное и заковыристое. Ну почему, как мерзость какая-нибудь приключается, так сразу Толика зовут! Что я — крайний?
В дверь еле слышно постучали:
— Извините, можно…
На пороге стояла, переминаясь с ноги на ногу, Настя Волчек. Была она настолько маленькая и худая, что ее вполне можно было принять за ребенка, не вписывалось в картину только лицо — изможденное, делающее ее даже старше Катерины.
— Проходи, садись, — Катя поспешно убрала свою сумку со свободного стула, раздумывая, зачем Настя пришла снова. Неужели что-то знает о Мерешко и решилась рассказать?
Толик благоразумно не стал задерживаться.
Настя все мялась, усаживаясь и старательно отводя глаза, а Катя не хотела ее торопить — пусть сама дозреет.
— Я хорошо подумала над вашим вчерашним вопросом, — на выдохе произнесла Настя.
— Хочешь рассказать о Дарье Мерешко?
Настя сжалась в комок и покачала головой:
— Нет, о Дарье Мерешко я ничего сказать не могу.
Катя потеряла терпение: зачем тогда она сюда явилась и отнимает время? Денег на дозу пришла просить, что ли?
— И телефон своей подружки Оксаны ты никому не давала! И клуб «Скорпион», наверное, не знаешь!
— Телефон Оксаны я давала, — осторожно подбирая слова, ответила Настя, — но не специально… И не Дарье.
И снова замолчала, рассеянно отколупывая остатки черного лака с ногтей.
— А кому? — так и не дождавшись продолжения, уточнила Катя.
— Одной девушке, — только и обронила Настя.
Астафьева закатила глаза, а потом остановила взгляд на увесистом «Руководстве для следователя» в бордовой кожаной обложке. Книга лежала на столе больше для солидности, но сейчас Кате очень захотелось пустить ее в действие и стукнуть Настю по голове, чтобы соображала быстрее.
— Как зовут девушку?
— Я расскажу вам, что знаю, только при условии, что вы не спросите, откуда я это знаю, — еле слышно отозвалась Настя.
— Хорошо, — быстро согласилась следователь, ни минуты не сомневаясь, что при необходимости девчонку всегда можно дожать.
Настя же поверила и заговорила куда охотней:
— Я знаю не так много, поверьте! Ее зовут Яной, пять лет назад она училась в одном университете в Москве. Точное название потом дам, если нужно. Специальность была связана с электроникой… Еще у нее была подруга — Дарья Мерешко, но ее я знала мало, потом она умерла. А Яна оказалась замешана в ограблении квартиры в Москве, ее даже судили…
— И в августе прошлого года ты привела в «Скорпион» именно Яну?
Настя упрямо покачала головой:
— Я ее туда не приводила… Но она могла и от других узнать, что Оксанка там бывает. Она из этого особой тайны не делала.
Выйдя от следователя, Настя спустилась на этаж РУВД и привычно заглянула в кабинет Максима Федина.
— Я все рассказала, — села она напротив него.
— Вот и молодец, Анастасия, вот и умничка! — обрадовался тот. — Говорил же, сработаемся. Вот прям чувствую, ты будешь самой лучшей моей агентессой.
Настя только вздохнула и уже не спорила. Никаких бумаг она не подписывала, но сегодня утром пообещала Федину, что будет с ним сотрудничать. Так было надо.
— Чего грустная такая? Обидел кто? Ты только скажи… А хочешь, я тебя в больничку устрою, тебя там подлечат, подлатают. А то черт знает на что похожа.
— Спасибо, обойдусь. Вы мне денег обещали.
Федин не очень охотно, но полез в кошелек.
Вообще Настю наличностью снабжал отец — он неплохо зарабатывал, но от халявных денег она не отказывалась. Никогда не знаешь, что будет завтра.
Из Следственного комитета Настя поехала на вокзал. Покупая билет в прохладном после жаркой улицы здании, она невольно вспомнила другой такой же вокзал. В Москве. Правда, тогда был август, но стояла такая же точно жара. И очень хотелось пить…
Можно уехать в другой город, измениться почти до неузнаваемости и много лет не общаться со старыми знакомыми. Можно совершить тысячу глупостей, лишь бы откреститься от старой жизни, но ничто не гарантирует, что однажды какой-нибудь призрак из прошлого не встретится с тобой лицом к лицу.
Надо же было Насте встать именно в эту очередь за минералкой…
— Настя? — «призрак» сам испугался, узнав ее.
Растерянно хлопая ресницами, на Настю смотрела блондинка с фарфоровой кожей и тонкой фигуркой лет двадцати пяти, ухоженная, дорого и со вкусом одетая.
— Яна… — Настя и не попыталась скрыть недовольство встречей.
Та замешкалась, но тут же поправила:
— Нет, ты перепутала, я Даша. Яна — это моя подруга. Ты ее помнишь?
Блондинка смотрела так внимательно, будто ее жизнь зависела от того, помнит ли Настя ее подругу. Настя, разумеется, помнила — несмотря на разгульную жизнь, на память она не жаловалась. Две подружки-однокурсницы: тоненькая блондинка Яна и полненькая шатенка Даша. Зачем Янка выдумывает?
Но вслух Настя этого не сказала: ей очень хотелось побыстрее отделаться от старой знакомой.
— Смутно, — буркнула она. — Я тороплюсь вообще-то, я отца провожаю.
— Так ты не одна здесь? — от Насти не укрылось, что глаза Яны беспокойно забегали по лицам провожающих, выискивая отца. — Тогда не буду мешать, побегу… Всего хорошего!
Янка натужно улыбнулась и, так и не купив минералку, затерялась в толпе.
Через неделю Настя встретила Яну в «Скорпионе». Знакомство Насти и Оксаны вовсе не было большой тайной. Янка — хитрая стерва узнала от кого-то новый Настин адрес, а сделать это было не трудно, потом пообщалась с местным контингентом и, разумеется, ей выложили всю подноготную Оксанки. К тому времени Настя вспомнила про судимость Яны, потому ничего хорошего от встречи не ждала.
— Говорят, ты с дочкой Фарафоновых дружбу водишь? — подсела лже-Дарья однажды к ней.
— Тебе-то что?
— Тоже хочу с ней подружиться. Телефончик ее подкинешь?
— Еще чего! — хмыкнула Настя и совсем осмелела: — Кстати, Яна, а тебя разве так и не посадили?
Девушка всем в клубе представлялась Дашей, так что от упоминания родного имени ее аж передернуло.
— А я так надеялась, Настька, что память у тебя отшибло, — негромко ответила она. — Смотри, лишнего не болтай, а то у наркоманов век недолгий. То передозировки, то с крыши сигают от помутнения рассудка. Думаешь, кто разбираться будет? Только попробуй что-нибудь Оксанке вякнуть. Хотя… — Яна усмехнулась, — тебе и так никто не поверит.
