Мама тоже начала работать. Ей, правда, не досталось места даже в ПТУ, так что она продавала женскую обувь на вещевом рынке. С одной стороны, это было хорошо — стало немного посвободней с деньгами и у мамы всегда было полно туфель. Правда, эти туфли очень быстро снашивались и были некрасивыми, но их было много. У мамы сильно испортился характер: теперь она кричала на папу по любому поводу. Говорила, что имеет на это право, потому что это она содержит семью, а папа в своем училище ничего не зарабатывает.
Так продолжалось несколько лет. Мама со временем преуспела в своем туфельном бизнесе, называлась теперь индивидуальным предпринимателем и сама ездила в Турцию и Китай за новым товаром.
Папа защитил докторскую диссертацию, его даже пригласили преподавать в один из университетов Москвы. Марсель на одной из прогулок сорвался с поводка, убежал, и больше его Настя не видела. Сильно постарела бабушка и теперь практически не выходила из дома. Этим летом Настя планировала поступать в университет, хотела получить диплом экономиста.
Знакомство с Яной она помнила очень хорошо: просто в то время в ее жизни вообще было очень мало знакомств. У школы ее окликнула милая девушка лет двадцати:
— Вы Настя? — заулыбалась девушка. — Я вас именно такой и представляла…
Яна время от времени встречала ее у школы, предлагала посидеть в кафе. Очень много расспрашивала про отца и не скрывала зачем. Эта милая девушка, оказывается, папина студентка и давно уже в него влюблена. Сначала Настя относилась к ней настороженно: не хотела, чтобы отец развелся с матерью и сбежал к этой девчонке, ее ровеснице. Но Яна просить ее стать сводней и не думала, да и очень скоро тема ее отца в их разговорах отодвинулась на второй план. У Насти впервые появилась близкая подруга, с которой можно делиться чем угодно. Тогда же Янка познакомила ее с Дашей Мерешко. Неплохая у них получилась троица.
А потом как снег на голову: в светлую бабушкину квартиру стали приходить люди из милиции, запирались с отцом на кухне и долго разговаривали. Янка Раевская оказалась обыкновенной воровкой — ограбила квартиру какого-то бизнесмена, а отца допрашивали как свидетеля. Настя тогда и подумать не могла, что его допрашивали в каком-то другом качестве. После того как милиция уезжала, в той же кухне с отцом запиралась мама, но Настя и через двери слышала, как они ругались… Накануне первого вступительного экзамена слегла с инфарктом бабушка. Мать, наплевав на все, уехала за очередной партией товара, отца таскали на допросы, а Настя каждый день ездила в больницу.
В середине июля бабушка умерла. Настя слишком ее любила, была слишком впечатлительной и слишком инфантильной, чтобы найти в себе силы думать в это время об учебе. Родители же посоветовали поступать на следующий год, а пока мама пристроила дочь продавать туфли на рынке.
Наступило затишье. Состоялся суд над Янкой, но Настя даже не интересовалась, — чем та история закончилась.
А через несколько дней после суда в бабушкину теперь уже не такую светлую квартиру снова стали приходить люди. И даже не из милиции. Опять были тихие разговоры с ними на кухне, потом на кухне же — громкие скандалы мамы. Только теперь мама кричала не о том, что отца посадят, а о том, что их всех убьют. Оказалось, что хозяева ограбленной Янкой квартиры решили почему-то, что папа знает, где награбленное, и наняли людей, чтобы они заставили папу возместить ущерб.
Той же осенью отец продал бабушкину квартиру, чтобы откупиться от бандитов. Настя с мамой перебрались в другую — маленькую, грязную, в отдаленном районе. Папа с ними не переехал: к тому времени в университете он уже не работал, с матерью они оформляли развод, и отец собирался уехать в Санкт-Петербург.
Возвращаться домой, в тесную и неуютную квартирку, Настя с тех пор разлюбила, как могла оттягивала этот момент. Однажды, с привычной неохотой шагая к дому, она познакомилась с Валентином Кузиным, или Кузей, как его звали друзья. Тогда он показался неопытной в отношениях с противоположным полом Насте чуть ли не принцем из сказки: очень привлекательный внешне, разговорчивый, обаятельный. Льстило, что она искренне интересна такому необыкновенному человеку.
Кузя работал барменом в ночном клубе, что находился в двух шагах от Настиного дома. Попав в этот клуб однажды, Настя поняла, что для нее открылся огромный, неизведанный доселе мир…
Как ни была Катерина скептически настроена по отношению к Насте, даже ей было отчаянно жаль сейчас девушку. Очень хотелось прийти к выводу, что это Кузя, который был типичным наркоторговцем, виноват во всем, но Катя понимала, что он Настю не заставлял и не принуждал. По сути, он всего лишь предложил ей выход, который она сама искала. Но кто загнал ее в этот тупик? Родители своим безразличием? Сама своей безвольностью? Может быть и сама, но Настю было все равно жаль.
— Ты дашь показания в суде? — кашлянув, спросила Астафьева.
Настя беззвучно плакала и старалась спрятать мокрые глаза. Она порывисто мотнула головой:
— Нет, и не просите, — неожиданно твердо сказала она.
Катя, хоть ее и не устраивал ответ, настаивать не посмела. К тому же она теперь знала, где искать Волчека, если сумеет доказать его связь с Яной, скрывавшейся под именем Дарьи Мерешко-Аленковой, остальное будет делом техники.
Настя все еще молча глотала слезы, когда Катерина в некотором смятении быстро покидала клуб.
— Ждем вас в следующий раз! — окликнул ее у стойки Кузя и улыбнулся.
На улице окончательно стемнело. Район, где находился клуб, был угрюмым и неблагополучным, никакого желания задерживаться здесь у Кати не было, и она быстро шагала к остановке автобуса, не подумав о том, что следовало бы вызвать такси.
Она не видела, что, едва она вышла из клуба, открылись дверцы микроавтобуса, стоявшего напротив входа, и двое молодых мужчин в надвинутых на глаза бейсболках неспешным шагом направились за ней. Один, впрочем, почти сразу свернул на боковую улицу, второй же довел до арки с тускло горящей лампой и, убедившись, что рядом никого нет, окликнул Катю.
— Девушка! Да, вы, вы… Вы мне не поможете?
Катя, едва оглянувшись на мужчину, лица которого не видела, поняла, что добром встреча не закончится, и инстинктивно прибавила шаг, еще надеясь выскочить из арки. Но навстречу ей уже шел второй — гораздо выше напарника и полнее. Делано улыбаясь, он широко распахнул руки.
Астафьева, не на шутку испугавшись, прижалась спиной к стене и, рискуя надорвать связки, заверещала:
— Помогите!!! — Только никто все равно не появился, зато преследователь, как ужаленный подскочили к ней. — Кто-нибудь пом… — закончить ей уже не дали, ладонью зажав рот.
— Ну зачем орать-то? — насмешливо спросил тот, что шел сзади. Именно он закрывал ей рот, а второй мертвой хваткой сцепил Катины запястья за спиной. — Все равно приличные люди спят давно или сериалы про ментов смотрят, а по улицам сейчас одни бандиты шастают.
Второй молча дернул сумочку, висящую на плече.
