Аленков, думается, и сам был не рад, что свернул именно в этот двор — он попытался снизить скорость, но автомобиль по инерции мчался прямо на детей. Когда оставалось каких-то три метра, водитель «тойоты» все же крутанул руль влево. Автомобиль налетел на мусорные баки, но не остановился, а, на огромной скорости проехав метров пять по клумбе, врезался в ствол дерева и застыл.
Катя, вслед за Вагановым выпрыгивая из маршрутки, в ужасе смотрела на смятый в гармошку капот, покрытое мелкой сеткой лобовое стекло и покореженную крышу. Юрий Николаевич сперва рассеянно двинулся к машине, потом в надежде, что Аленков еще жив, бросился бежать. Дверца водительского места не открывалась, пришлось воспользоваться принесенной водителем «газели» монтировкой. Пока Ваганов буквально выламывал дверь автомобиля, подъехали машины ДПС и та самая подмога, начали останавливаться прохожие.
Едва дверцу открыли, Катя увидела мужчину, пытающегося выбраться из-под подушки безопасности.
Мужчина был жив и почти не ранен, но это был не Аленков.
Глава 19
Не-Аленков
Задержанный не был похож на Григория Аленкова. Всего лишь один типаж: светлые волосы, интеллигентное лицо. К тому же этот был лет на семь моложе.
— Фамилия, имя, отчество?
Расположившись все в той же «Газели», Катя оформляла протокол задержания. Максим Федин, защелкнув на запястьях задержанного наручники, обшаривал его карманы, выкладывая все на сидение рядом с Катей.
— Фамилия, имя, отчество?! — повторила Астафьева, уже догадавшись, что работать будет нелегко.
— Иванов Иван Иваныч, — без улыбки ответил тот и посмотрел на Катю ясным взглядом.
Астафьева отложила листы протокола.
— Максим, документы есть?
— Билеты есть какие-то. На имя Кузнецова Валерия Александровича и Кузнецовой Оксаны Викторовны. На самолет. До Вены вроде.
— Чего-чего? Оксаны Викторовны? — не поверив, Катя начала сама рассматривать билеты. — Ну а пистолет? Есть оружие какое-нибудь?
— Оружия нету, есть вот это.
Федин положил на Катину папку синий бархатный футляр для ювелирных украшений. Взглянув на упорно молчавшего «Иванова», Катя открыла коробочку: внутри было кольцо с посверкивающим в полутьме камнем. Признаться, у нее в первый раз в вещдоках значилась подобная вещица.
Неловко кашлянув, она снова разложила бланки протоколов:
— Так как, говорите, ваше имя?
— Иванов Иван Иваныч. Или Кузнецов Валерий Александрович — как угодно.
Катя записала второе имя с поправкой, что и оно, скорее всего, вымышленное.
— Вы знаете, по какой причине вас задержали?
— Понятия не имею.
— А почему тогда пытались убежать?
— Мне показалось, что вот этот рыжий, — он кивнул на Максима, — хочет меня ограбить. Он ведь не показал удостоверение.
— Сотрудница полиции оповестила вас, кто она, и просила остановиться, — возразила Катя.
— Я не слышал. Испугался очень.
— Ладно, — вздохнула Астафьева, — с Фарафоновой Оксаной Викторовной вы знакомы?
— Нет.
Чего и следовало ожидать.
— А Кузнецова Оксана Викторовна — это кто?
— Одна знакомая.
— Телефон ее подскажете?
— Запамятовал.
— Так и запишем… Что вы делали сегодня в семь часов вечера на Николоямской набережной?
— Прогуливался.
Астафьева терпеливо записала и это.
— У вас есть что добавить к протоколу? — осведомилась она напоследок.
— Есть, — «Иванов» снова поднял на нее ясный взгляд. — Как такую очаровательную женщину занесло бороться с жуликами?
— Все?
— Нет, не все. Если вы отпустите меня прямо сейчас, то дело еще можно будет замять, а если зарегистрируете задержание в ваших учетных книгах, то у вас буду проблемы. Я сотрудник ФСБ.
Федин даже хрюкнул, усмехнувшись, Катя скептически изогнула бровь.
— Теперь все? — уточнила она. — Максим, уводи его.
Сама она выбралась из микроавтобуса следом и сразу зябко поежилась: накрапывал мелкий холодный дождь. Да и в остальном осень уже вступила в права — когда успела?
Невдалеке от Астафьевой стояла Оксана, все еще очень бледная, и, не отрываясь, смотрела на полицейский УАЗ, куда только что усадили «Иванова».
— Оксана, вам знакомо имя Валерий Кузнецов?
— Нет, а кто это? — Девушка словно вышла из транса и оторвала взгляд от УАЗа.
— А когда вы поняли, что этот мужчина собирается вас убить? — не ответила на ее вопрос Катя.
— Я бы сама никогда не догадалась, — тихо отозвалась та, — но вчера я была в СИЗО, пыталась встретиться с Костиком Решетейниковым. Ну тем, грабителем. И узнала, что его убили. Я даже знаю, кто убил: я ведь сама передала этому киллеру слова Грега.
— А почему вы решили, что Решетейников убит? — осторожно задала вопрос Катя.
— Контролер — тот, который меня туда провел, не смог его найти. Значит, киллер его все-таки убил.
Оксана затихла, по-видимому, винила себя в чужой смерти.
Катя тоже молчала — просто не знала, что сказать, потому что около недели назад она подготовила все документы по Решетейникову, с него было снято обвинение. В то время как его считали мертвым, Костик, должно быть, сидел дома и смотрел телевизор. Над выводами Оксаны Катя даже посмеялась бы при других обстоятельствах.
Но Астафьева понимала: объясни она сейчас Оксане, что ее мать забрала заявление об ограблении и это автоматически освобождало Костика, мнение ее о Греге изменится кардинально. А без ее показаний доказать связь «Иванова» с Дарьей Аленковой будет невозможно. Если она есть, эта связь.
Катя уже и сама ни в чем не была уверена: она все силы отдала поимке парня Оксаны, думая, что он и есть Аленков. Сегодня лично убедилась, что это не так. Да и его заявление о ФСБ… Астафьева не могла не отметить, что последняя часть их разговора очень напоминала ее вчерашние оправдания перед оперативниками. А они ведь тоже не верили, что она следователь.
Астафьева уже уверенно направилась к УАЗу с задержанным намекнуть оперативникам, чтобы они были с задержанным помягче — мало ли… Может, и правда к эфэсбэшникам отношение имеет. Но ее остановила Оксана, задержав за руку:
— Екатерина Андреевна, а что с ним будет? Его все-таки посадят?
— Оксана, не беспокойтесь, опасаться вам нечего. Вам сейчас лучше поехать домой. И, ругая себя, все же не смогла удержаться: — Скорее всего, у него не было намерения вас убить: при нем не было никакого оружия, только билеты на самолет.
