Что же так возмутило католиков и протестантов? Поводов для негодования было несколько, и один из них относился непосредственно к теме нашей книги. Проблема колдуний и преследования ведьм проявлялась на страницах «Мифа XX века» в самых различных главах. Именно эти идеи и пытались опровергнуть авторы «Штудий». В дискуссию о ведьмах оказалось вовлечено множество людей, представлявших как интересы церкви, так и Альфреда Розенберга. Ведовская тематика буквально в считанные недели приобрела острый политический характер. Впрочем, надо оговориться, что противостояние в трактовке процессов над ведьмами и колдуньями никогда не оканчивалось, начавшись со споров XIX века. Именно тогда Зольдан и Хансен высказали мысль, что вера в ведьм имела восточные корни. Им возражал Якоб Гримм, который пытался доказать, что ведовство было составной частью германского язычества, чьи следы прослеживались вплоть до Средних веков. Возобновившись в 30-е годы, эта дискуссия, чьи методы все менее и менее напоминали научные, была крайне нежелательна для так называемого «умеренного крыла» НСДАП, которое не решалось отдать предпочтение одной из двух точек зрения. Поддержка церковных кругов была чревата обвинениями в «пособничестве политическому католицизму». В то же самое время в НСДАП у Розенберга было множество конкурентов и противников, которые не желали усиления его позиций. В любом случае культурно-научная тема, которая всегда порождала множество самых различных выдумок и спекуляций, в Третьем рейхе внезапно оказалась политизированной, что вывело споры на новый мировоззренческий уровень.
Едва ли имеет смысл повторять все доводы, которые звучали в ходе этой идеологической перепалки, тем более что часть из них была уже изложена в предыдущих главах. Куда более интересными кажутся построения, которые сделал Альфред Розенберг в «Мифе XX века». Он не раз пытался выдать «Миф» за концептуальное произведение собственного авторства, но на самом деле эта книга была сборником цитат из ранее уже опубликованных научных и околонаучных работ. Если говорить о проблеме ведовства и преследования ведьм, то Розенберг использовал работу весьма спорного историка Альберта Грюнведеля. Нередкие обвинения в адрес Розенберга, что он «забыл» упомянуть ее в списке использованной литературы, не соответствуют действительности. В «Мифе XX века» имеются отсылки к этой работе. Небольшое исследование Грюнведеля, увидевшее свет в 1922 году, было посвящено культуре этрусков. Автор приходил к выводу, что азиатская (восточная) магия этрусков стала основой для представления о ведьмах. Основанием для подобного рода утверждений стали якобы имевшиеся у этрусков ритуальные жертвоприношения детей, а также наличие изображения козлоголового демона. По мнению Грюнведеля, эти компоненты перешли со временем в европейскую мифологию, став основой для многочисленных суеверий. Розенберг развил эту мысль, превратив ее в некую теорию.
По мнению Розенберга, этрусские ведьмы склоняли мальчиков за деньги пройти обряд жертвоприношения – «стать козликом», то есть быть принесенным в жертву «демоническому козлу». Считалось, что после этого мальчик «в пламени возносится на небеса». Для Розенберга это было «доказательством прародины сущностей ведьм и сатанизма на европейской земле», которые уходили своими корнями к этрускам. Он делает предположение, что подобного рода обряды вызвали жесткое неприятие у «нордических» греков и римлян, которые попытались очистить Средиземноморье от «этрусского омерзительного наследия». Однако Рим не смог избавиться от этрусских жрецов – гаруспиков, которые сопровождали почти всех римских императоров. «Рим не мог преодолеть гаруспика… Самого Суллу сопровождал гаруспик Постимиус, позже Юлия Цезаря сопровождал гаруспик Спуринна». В фигуре гаруспика Розенберг видел не только прототип колдуна, но и папы римского. Ставя знак равенства между колдовством и католичеством, Розенберг писал: «Колдун как демоническая фигура так же мало нуждается в мышлении своих приверженцев, как и в их действии, свидетельствующем о сознании чести. Он должен быть последователен в стремлении обезопасить свою позицию, всеми имеющимися в его распоряжении средствами исключить и то и другое. Он должен культивировать человеческие страхи и истерическую предрасположенность; он должен проповедовать ведьмоманию и демонизм; запретом, огнем и мечом он должен препятствовать всякому исследованию, которое может привести к другим результатам или и вовсе к освобождению от всей представляемой колдуном картины мира. Колдун должен бросить Роджера Бэкона в тюрьму, как Галилея; он должен дело Коперника предать анафеме и пытаться уничтожить все идейные системы, которые стремятся утвердить честь, долг и мужскую верность – т. е. учения, обращенные к возвышенным личностям, – в качестве сил, формирующих жизнь. Отразить попытку внедрения мистико-демонического мировоззрения колдуна в мировую политику – значит написать историю римских догм и Римской церкви».
Средневековое представление о шабаше ведьм
В своих рассуждениях главный догматик национал-социалистической партии был не слишком своеобразным. Используя уже имевшиеся на тот момент идеологические и научные конструкции, он попытался придать видимость некой научности. Однако если теоретики фёлькише движения выводили веру в ведьм из иудео-христианского наследия, то Розенберг производил ее от неизжитой азиатской культуры этрусков. Он писал: «К этому этрусскому гаруспику возвращается и “наше” средневековое мировоззрение, та страшная вера в колдовство, та ведьмомания, жертвой которой пали миллионы жителей Запада, и которая отнюдь не умерла с “Молотом ведьм”, а продолжает весело жить и в современной церковной литературе, готовая в любой день вернуться на простор». Но в отличие от многих фёлькише эзотериков Розенберг не планировал возрождать язычество, а всего лишь задумывал «очистить христианство». На это указывает следующий пассаж из «Мифа XX века»: «Подобно тому, как вакхическая культура и культ фаллоса стремились разложить древнегреческую цивилизацию, так и этрусское учение об аде и ведьмомания перечеркивают, по возможности, любой порыв нордического познания мира. С рассказом об изгнании злых духов Иисусом Христом эта сирийская магия до сегодняшнего дня пристала к христианству». Подобно Бернхарду Куммеру, Альфред Розенберг говорил о том, что европейский человек оказался заложником собственной двойственности: «Это два мира, которые разрывали сердце средневекового человека с нордическими задатками: малоазиатское, пугающее, взлелеянное церковью представление об ужасах преисподней и стремление быть “свободным, прямым и здоровым”. Германец может творить, только пока он свободен, и только там, где нет ведьмомании, возникают центры европейской культуры».
Авторы «Штудий» пытались опровергнуть созданную Розенбергом историческую картину. В частности, они стремились доказать, что вера в ведьм была распространена как на Востоке, так и на Западе, в частности у древних кельтов и германцев. Кроме этого указывалось, что после раскола, «устроенного Лютером, Цвингли и Кальвином», в немецких землях преследование ведьм не пошло на спад, а наоборот, стало нарастать. В «Штудиях» была предпринята попытка показать, что «в Риме происходило совсем немного судебных процессов над ведьмами, которые полностью прекратились к XVII веку, в то время как в Германии злосчастные заблуждения продолжали бытовать вплоть до XVIII века». Вывод был прост – ошибочные представления о колдуньях и ведьмах пришли в Германию не из Рима или из Этрурии, а являлись древнегерманским наследием, которое, «к великому сожалению, не было изжито церковью».
