Бауэр полагал, что во многом разложению германской культуры способствовало распространение печатного слова. Он вообще придерживался мысли, что письменность была разрушительной силой, и якобы поэтому имелось всего лишь несколько письменных германских преданий. Для Бауэра письменность была чем-то чуждым, не присущим собственным традициям: «Проще и легче было следовать за словом, нежели за живыми образцами, которые имелись в искусстве. Когда буква одержала победу, то Бог окончательно стал нереальным духом. В этом отношении христианство являлось разновидностью Просвещения, тем более что в нем встречаются такие же требования». Бауэр далеко не случайно сравнил христианство и Просвещение. По его мнению, оба они исходили из «достойного критики универсализма». Однако в отличие от церковных деятелей просветители делали ставку на наблюдения и на опыт. Библия, Отцы Церкви, различные направления греческой и арабской философии занимались проблемами проявления зла, которое вошло в христианство под видом «дьявола и его свиты». По мнению Бауэра, демонология схоластики базировалась на дословно понятых, но неверно истолкованных сюжетах классической мифологии. Для него обвинения в адрес ведьм имели ту же самую конструкцию, обладали теми же самыми элементами, что и народная вера. Он интерпретирует ведьмоманию, духовная основа которой базировалась на литературных сюжетах, посвященных ведьмам и чертям, как результат глубочайших противоречий, которые имелись между интеллектуализмом и народной душой. На одной стороне он видел непоколебимые качества абстрактной письменности и индивидуализм, на другой – культ и сообщество-общину. Появление книгопечатания только способствовало распространению заблуждений о ведьмах. Именно книгопечатание сделало возможным повсеместное распространение папских булл, в которых «подтверждался» факт существования ведьм. Именно книгопечатание распространило по всей Европе «Молот ведьм» и книги о христианских догмах. В этом месте Бауэр предпочел еще раз заявить о негативной роли церкви: «Христианство было властью над разумом, и как интеллектуальная власть она могла вызвать фанатизм у отдельно взятых личностей. В то же самое время глубинные духовные слои народной веры могли быть задействованы только через общину, через сообщество».
Когда протестантские священнослужители стали противодействовать распространению заблуждений о ведьмах, то для Бауэра это являлось очевидным доказательством того, что начатый католической церковью процесс обособился, то есть стал жить по собственным законам и правилам: «Впрочем, протестантские священники не смогли полностью изжить эти заблуждения, однако это было свидетельством того, что они (заблуждения) с этого момента распространялись в большей степени самостоятельно».
Массовое сожжение ведьм в протестантской Германии
Бауэр видел в преследовании ведьм отчасти продолжение процессов над европейскими еретиками. Он ссылался на работу Зигмунда фон Рицлера «История процессов над ведьмами в Баварии» (1896), в которой упоминалось, что в 1239 году вместе с 183 еретиками была сожжена женщина, обвиненная в колдовстве. По мнению Бауэра, это был первый случай того, когда на костер направили «ведьму». В последующем распространении процессов по делам колдуний Бауэр видел развитие законодательства, которое применялось в отношении еретиков. «Его создатели не смогли устоять перед искушением, чтобы отказаться от дальнейшего использования столь эффективного инструмента». С этого момента обвинения в ведовстве, колдовстве и чародействе становились составной частью общего обвинения в ереси, которое являлось согласно имевшемуся законодательству преступлением.
Кроме этого, повсеместному распространению ведьмомании помогла передача полномочий по преследованию ведьм светским судам. Бауэр полагал, что это было уловкой иезуитов, которые намеревались действовать более «эффективно» (то есть более радикально), скрываясь за кулисами происходивших событий. Это привело также к изменению немецкого права, в котором система доказательств вины заменялась пытками. В качестве источника, который должен был проиллюстрировать этот тезис, Ганс Бауэр использовал Фридриха Шпее, который в свое время заявил, что «если в руки инквизиции попал папа римский, то и он бы признался в чародействе и колдовстве».
После написания указанной статьи Ганс Бауэр занялся расшифровкой попавших к нему в руки архивных дел. Он решил прокомментировать их, желая показать в первую очередь сугубо негативную роль, которую сыграли пытки, а также заранее подготовленные свидетели, которые нередко использовались на процессах. Кроме этого он указывал, что светские власти были активно задействованы в этих процессах, поскольку были финансово заинтересованы в преследовании ведьм. Бауэр писал: «Определенно, что они [светские власти. – А. В.] казнили жестоким образом Ильзу Кронсхаген, вдову Йоста Шукенбомерса, так как ни у кого не было возможности противодействовать этому чудовищному судебному механизму, а господа из власти считали возможным его использовать, чтобы приобрести чужое имущество. Во времена Средневековья такое едва ли было возможно, так как в Средние века имелась религия. Так называемое “новое время” началось с религиозных заблуждений, а закончилось атеистическими и анархическими иллюзиями».
Бауэр вел речь о том, чтобы противопоставить «заблуждения христианства», атеизм и анархию культовому, «живому германскому сообществу-общине, которое собственно и являлась сутью германцев», и следы которого можно было обнаружить даже в эпоху Средневековья. В центр своего исторического анализа Бауэр поставил не человеческие жертвы, а общину, которая была разрушена ведьмоманией и процессами по делу колдуний. По сравнению с разработками, которые предпринимались в рамках «проекта Х», доводы Бауэра кажутся более убедительными. В своей статье он пытался избегать таких идеологических формулировок, как «утрата лучшей крови», «расовая прародительница», «силы вырождения» и т. д. Однако апология «германского сообщества», критика интеллектуализма и индивидуализма, неприятие письменности в пользу культа, а также призывы к «искоренению» всего, что угрожало общине, выдает в нем убежденного последователя расовых теорий. Однако это не значило, что Бауэр пытался написать работу, которая имела исключительно идеологическое значение и могла использоваться только лишь в партийной пропаганде, направленной против церкви. Признание того факта, что даже в германских культах имелись свои «темные стороны», попытки выявить в ведьмомании как «германские», так и «негерманские черты» однозначно указывают, что Ганс Бауэр находился под влиянием идей Отто Хёфлера, который несколько позже поставил под сомнение научную ценность работы, которая была написана Рудольфом Левиным. Все эти обстоятельства делали выводы, к которым пришел Ганс Бауэр, совершенно непригодными для того, чтобы они могли использоваться «Зондеркомандой Х». Не в последнюю очередь именно статья Ганса Бауэра подтолкнула Генриха Гиммлера к заключению о том, что исследованием «колдовских процессов» должна была заниматься только «Зондеркоманда Х», а «Наследие предков» должно было полностью отказаться от этой темы. Таким образом, Ганс Бауэр, сам того не желая, положил конец противостоянию между сотрудниками «проекта Х» и специалистами «Аненэрбэ». В данном случае речь шла не о примирении двух эсэсовских исследовательских структур, а о проведении четких границ в компетенции их деятельности.
