Шутовские обряды в Германии на Вальпургиеву ночь
В своей книге «Тайные культовые мужские союзы германцев», в главе, где идет речь о Водане и «мужских союзах», Хёфлер после рассуждений о демонической непредсказуемости, коварстве и дикости Водана приводит многостраничную ссылку, в которой излагается текст Куммера. В итоге он оценивал работы Куммера как «идеологическую диверсию». Хёфлер ставил Куммер в вину, что тот провозгласил Водана, наравне с христианской церковью, угрозой для мира людей: «В книге Куммера предпринимается попытка дать общую картину древней германской культуры. Однако то обстоятельство, что он на основании многочисленных средневековых источников, говорящих о “диком охотнике”, провозглашает Водана чертом, полностью уничтожает эту картину». Кроме обвинений в “очернительстве” главного божества германцев Хёфлер упрекал своего оппонента в том, что он существенно сократил германский мир, свел его к крестьянам, полностью проигнорировав, например, героизм эпохи викингов или эпохи «переселения народов». Он спокойно парировал выпады Куммера, который критиковал представление о Вальхалле как «мужском рае», после чего высмеял его представления о судьбе. Хёфлер писал: «Судьба – это душа германских сказаний о героях. В них не говорится об обильных урожаях, а только о трагедиях». Хёфлер никак не был готов согласиться с рационализмом Куммера, который пытался изобразить веру германцев как абстрактную религию, отвергая при этом наличие у германцев божеств и идолов, которым придавался вид животных. Хёфлер весьма язвительно замечал, что если какие-то культурные явления не были абстрактными, то Куммер сразу же провозглашал их либо итогом влияния христианства, либо признаками культурного упадка германцев. Делался вывод, что Куммер отказывался от всего, что было ему лично несимпатичным: «Почтение к действительности не мешало ему провозглашать неполноценными целые эпохи из нашей истории. Это – весьма странный патриотизм, который стремится унизить собственное прошлое». С упреком, что Куммер изуродовал и приуменьшил великий трагизм германского прошлого, Хефлер обвинил этого исследователя в неуважении к немецкой государственности, точнее, способностям германцев оную государственность создать. Действительно, почти вся история древних германцев изображалась Куммером как один сплошной, никогда не прекращающийся упадок и разложение.
Как видим, Отто Хёфлер в полемике с Куммером фактически не уделял внимание ведьмам, собственно как и «женскому вопросу» в целом. Он фактически ни разу не прореагировал на обвинения в том, что он занимался «саботажем» в пользу церкви. Казалось, что Хёфлер сознательно избегал тем, связанных с ведьмами и колдуньями, предпочитая сосредоточиться на «мужских союзах» как на силе, создавшей государство. В своей статье, посвященной знаменитому исследователю германской культуры Грёнбеху, которая была опубликована в 1937 году в журнале «Германия» (ведомственное издание «Наследие предков»), Хёфлер продолжил спор с Куммером. В частности, он указывал, что именно во время существования культа Вадана на территории Германии стали появляться зачатки государства. Следующий шаг в полемике Хефлер рассчитал с тактической точностью полководца. В 1937 году он издал книгу Грёнбеха «Культура и религия германцев». Дело в том, что для Куммера Грёнбех был одним из самых авторитетных исследователей. Однако Хёфлер не думал ограничиваться только научными доводами. После того как его обвинили в «пособничестве политическому католицизму», а затем намекнули на «негерманское происхождение», он решил принять ответные меры чисто политического характера.
19 июля 1937 года Отто Хёфлер направил письмо организационному руководителю «Наследия предков» Вольфраму Зиверсу. В нем содержались такие строки: «Если Куммер сможет закрепить свои позиции, то мы на десятилетия получим источник саботажа, интриг и мятежей, которые будут завернуты в “научную” упаковку». Одновременно с этим Хёфлер стал собирать сведения, которые бы могли скомпрометировать Куммера. Его поиски увенчались успехом. В Имперском министерстве науки был найден текст доклада, который Куммер сделал еще в годы Веймарской республики. С научной точки зрения доклад, может быть, был безобидным, чего нельзя было сказать про его политическую составляющую. Дело в том, что Куммер назвал в нем Гитлера «опасным субъектом, ориентированным на [папский] Рим».
Глава 11. Колдовские отголоски в контексте «борьбы компетенций»
Дискуссия между Куммером и Хёфлером очень быстро вышла за рамки сугубо научного диспута. Идеологические аргументы, которые использовались в этом споре, были не пустыми словами. Они учитывались в Главном управлении имперской безопасности, а также использовались для ведения внутрипартийной борьбы. Рядовые национал-социалисты должны были знать, какая из позиций являлась «правильной», по крайней мере на какое-то время. Проигравший в этом споре должен был заплатить за свои «заблуждения». Однако очень быстро выяснилось, что «приговор» мог быть и не окончательным.
Первые критические отзывы на труды Хёфлера стали приходить из кругов немецких фольклористов. Уже в декабре 1935 года Фридрих фон Лайен дал критический отзыв в «Вестнике немецкой древности и немецкой литературы». Его критика не была однозначно национал-социалистической. Этот исследователь, наверное, и не подозревал, что должен был учитывать позицию партии. Однако даже в этом отзыве отчетливо читалась идеологическая составляющая. В то время появление работ, посвященных культуре и истории древних германцев, так сказать, отвечало «духу времени». В том же самом году руководитель эсэсовской библиотеки Харальд Шпер написал отзыв на «Тайные культовые мужские союзы германцев». Некоторое время спустя в «Национал-социалистическом ежемесячнике» появилась статья Мартина Циглера, которая назвалась «Изучение религии в борьбе мировоззрений». Циглер являлся одним из сотрудников ведомства Розенберга, который принимал активное участие в антицерковной кампании, инициированной его шефом. В 1937 году также была издана «для служебного пользования» брошюра, которая назвалась «Положение в германоведческом споре (Хёфлер – Куммер) в настоящее время и его расово-мировоззренческое значение». Автором этого доклада был Герман Мандель, известный своими симпатиями к «Немецкому религиозному движению» («Немецкому вероисповеданию»). Этот профессор из Киля в основном занимался «духовной историей расы». В своем документе он даже не пытался скрыть своих симпатий к Куммеру. В ноябре 1937 года появился документ иного содержания. Это была докладная многостраничная записка «Рискованное и опасное от доктора Бернхарда Куммера с германской точки зрения, в особенности с учетом интересов СС». Автором этого документа был научный куратор «Наследия предков» Вальтер Вюст.
Большинство критиков работы Хёфлера в первую очередь обращали внимание на то, что исследователь превозносил «магическую» и в то же самое время «темную» сторону германского мира. Они указывали, что существует опасность использования подобного рода аргументов католиками или другими противниками национал-социализма в спорах о ведьмах. Циглер, например, не мог скрыть своего возмущения тем, что Хёфлер классифицировал некоторые негативные качества людей как «германские». Он указывал, что после прочтения «Мифа XX века» Альфреда Розенберга он не мог воспринять в качестве элементов германской религии демонию, экстаз и магию, которые автор «Мифа» назвал чуждыми нордической сути. Циглер указывал, что книга Хёфлера являлась опасной, так как могла вызвать нежелательные последствия, поскольку ставила под сомнение мир «порядка», «ясности» и «творческого духа», который «был убедительно изображен рейхсляйтером Розенбергом в книге “Миф XX века”». Циглер также предполагал, что критики германской культуры могут почерпнуть из книг Хёфлера мысль о творческой несостоятельности германцев. Кроме этого, он опасался, что книги являлись косвенным подтверждением католических тезисов, которые были изложены в «Штудиях». «Политический католицизм» якобы мог воспользоваться образами «тайных мужских союзов», практиковавших убийства, описанием экстаза, демонического бешенства, изображением оборотня как «типа германского существа». «Распространение подобных измышлений может быть вредным для Германии», – подводил итого Циглер. Однако чтобы избежать обвинений в пацифизме и недооценке политической самоорганизации германцев, Циглер заявлял, что в книге Куммера подчеркивался сильный характер германских племен, но при этом все-таки имелись различия между «бешеным экстазом тайных союзов Хёфлера» и «силой воодушевления и боевым мужеством», которые были описаны у Куммера. Впрочем, это не мешало отметить Циглеру, что Куммер в своих построениях все-таки был склонен идеализировать германцев, что, «возможно, являлось результатом недостаточного изучения героических саг». Несмотря на это, для Куммера не существовало никаких сомнений, что надо было верить в важнейший принцип германской религии: германцы, конечно же, признавали существование божеств и чудовищ, при всем том «законом жизни был закон порядка, а не хаоса». Они знали, что «разрушительные силы» никогда не могли одержать верх. Это акцент на «порядке» германского мира можно найти в текстах, в которых оспаривалось германское происхождение веры в ведьм при условии, что колдовство «христианских» ведьм не было упорядоченным, то есть было хаотичным. Только после окончательной христианизации Европы «не только чудовища, но и все конструктивные, созидательные силы германского мира были провозглашены утратившими человеческий облик, то есть демоническими». Подобная негативная трансформация была следствием отказа от германских обычаев, что, по мнению Циглера, произошло не без содействия со стороны церкви. Циглер предостерегал, что идеи, высказанные Хёфлером, прежде всего «его двусмысленный понятийный аппарат», могли иметь отрицательные мировоззренческие последствия: «Однако германоведение смогло извлечь уроки из отзывов, появившихся из конфессионального лагеря. Германская система мира являла собой картину порядка, а германский дух во все времена был духом ясности, так как германец не был ни священником, ни кочевником, ни грабителем, но творцом, крестьянином и воином».
