Не избежал Хёфлер и «неудобных» вопросов, например о его католических воззрениях. Он пояснил офицеру СД, что уже давно не имел с католической церковью никаких контактов. Он также был убежден, что надо было преодолеть христианство в немецком народе, но не путем отчуждения или его отрицания. Кроме этого, Хёфлеру был задан вопрос, не являются ли католические ордена и масонские ложи «мужскими союзами». Он дал отрицательный ответ, так как «мужские союзы» в отличие от орденов и масонов возникали в народе и служили интересам «народного сообщества». Тот факт, что «мужские союзы» были тайными, объясняется не их «заговорщицкой деятельностью», а давними традициями, когда вместо письменных документов использовались обычаи и обряды.
Обложка журнала «Германия» за апрель 1939 года
Между тем противники продолжали плести друг против друга очередные интриги. По ходу дела становилось заметно, что Розенберг и его сторонники сдавали свои позиции. Так, например, Куммеру приходилось уже оправдываться. Это касалось фразы из одной его статей, в которой он весьма пренебрежительно упомянул «облаченных в черные одежды». Заявления Куммера о том, что он подразумевал христианское духовенство, а не эсэсовцев, звучали скорее испуганными, нежели убедительными.
Как уже говорилось выше, затянувшая свара двух историков стала утомлять очень многих. По этой причине 31 декабря 1937 года Гиммлер отдал приказ организовать встречу Вюста и Куммера, а затем Куммера и Хёфлера. Однако конфликт, получивший огласку, на тот момент вызвал определенный общественный резонанс, а потому примирить стороны было не очень просто. Об этом говорило очень многое. Например, 7 марта 1938 года Раймар Шульц из Тюрингского расового управления направил в гамбургское СД письмо. В нем он жаловался на деятельность редактора журнала «Германия» Йозефа Плассмана, который «ранее являлся католиком» и «поддерживал связь с другим католиком – Отто Хёфлером». Они якобы составили заговор. «Прибегая к воистину иезуитским средствам и методам, они ведут борьбу против Бернхардта Куммера, дабы тот не смог получить университетскую кафедру». Кроме этого Шульц предлагал лишить влияния в СД некого Симсена, ученика Отто Хёфлера, который якобы использовал «каждый удобный повод, чтобы плести интриги против Куммера». В конце своего письма «бдительный партиец» задавался вопросом: «Неужели СД должно пропагандировать культовый экстаз и германских демонов?»
Конец открытому конфликту был все-таки положен в апреле 1938 года. Об этом можно судить по вышедшему тогда номеру журнала «Германия». Во время организованной Гиммлером встречи (4 апреля 1938 года) Куммер заявил Вальтеру Вюсту, что во время дискуссии с редакцией журнала «не в полной мере отдавал себя отчет, что это издание было связано непосредственно с СС». Куммер подчеркнул, что «у общественности сложилось искаженное мнение о моей позиции». И далее: «Я вовсе не намеревался производить впечатление, будто бы нападаю на рейхсфюрера и его СС, кроме этого я ни в коей мере не хотел принижать и оскорблять работу, которая ведется “Наследием предков”». После этого Куммер принес свои извинения, о чем опубликовал уведомление в собственном журнале «Нордический голос». Впрочем, несколько месяцев спустя Хёфлер в очередной раз пожаловался на Кум-мера, который продолжал «скрытным образом» интриговать на страницах своего издания. Подобные обвинения не были лишены основания. Не имея возможности открыто критиковать «Наследие предков» и Хёфлера, Куммер решил использовать искусство полунамеков. Так, например, 24 мая 1938 года он читал доклад в Йенском университете. В нем он заявил: «В германоведении имеются два направления, которые противостоят друг другу: националистическое и романтическое. Надеюсь, что правда все-таки победит».
Конфликт почти полностью затух к 1939 году. 27 августа 1939 года Куммера приняли в партию. Приблизительно в то же самое время Хёфлер, являвшийся сотрудником «Наследия предков», получил профессорскую кафедру в Мюнхенском университете, где работало и преподавало немалое количество людей, связанных с «Аненэрбэ». Несмотря на то что Гиммлер во время скандальной дискуссии явно покровительствовал Хёфлеру, это не значило, что позиции австрийского историка были исключительно крепкими. 4 марта 1939 года Хёфлер через Вольфрама Зиверса решил преподнести в подарок рейхсфюреру СС только что изданную книгу Вильгельма Грёнбеха «Культура и религия германцев». Во время встречи с организационным руководителем «Наследия предков» он с немалым удивлением для себя узнал, что Гиммлер привлек для работы в замке Вевельсбург немало людей, которые были близки к Куммеру. 1 февраля 1940 года Йозеф Плассман сделал запись, из которой следовало, что Куммер вновь «перешел в атаку», подыскивая новые аргументы против Водана. Однако далее следовало замечание, что «не имеется никаких причин до конца жизни считать его заклятым врагом». Некоторые реверансы в сторону Хёфлера были сделаны и из лагеря Альфреда Розенберга. 29 марта 1940 года из Культурно-политического архива ведомства Розенберга пришло письмо, в котором говорилось: «Несмотря на высказанное в свое время отрицательное мнение, в настоящей ситуации нет никаких сомнений в том, что Хёфлер является одним из лучших знатоков нордической культуры». В том же самом году Хёфлер избежал призыва в действующую армию, так как он оказался задействованным в «военнозначимом» проекте по использованию германистов (группа 2 – ранняя история германцев). В июле 1941 года Куммер пытался получить университетскую кафедру, однако столкнулся с множеством проблем. Желая помочь ему, 25 июня 1941 года Карл Астель, ректор Йенского университета, направил письмо Генриху Гиммлеру: «В итоге человек, чьи работы имеют научное и мировоззренческое значение и используются для победы над учением Христа, не может найти рабочего места». В 1942 году Куммер все-таки получил в свое распоряжение долгожданную кафедру в Йене. Год спустя он совместно с предводителем «Немецкого религиозного движения» («Немецкого вероисповедания») Якобом Вильгельмом Хауэром был привлечен к «военнозначимому» гуманитарному проекту: они должны были разрабатывать тему «Положение женщины у индогерманцев».
Очень сложно судить, кто вышел победителем из этого конфликта. Как Хёфлер, так и Куммер (с их диаметрально противоположными, почти взаимоисключающими трактовками ведьм и колдовства) выстроили научно-идеологические конструкции, каждая из которых могла быть использована для национал-социалистического мировоззрения. Первоначальная победа Куммера была лишь временным явлением, так как этого требовала тактика ведения внутрипартийной борьбы. Однако в итоге «пальма первенства» досталась демоническим «мужским союзам». Примечательным во всей этой истории является один момент, начавшийся с проблемы восприятия ведьм, – в споре очень быстро про них забыли. «Историческая миссия» женщины, которая в теории Хёфлера является ведьмой и противницей «мужских союзов», в какой-то момент стала мешающим фактором. Ее национальная или расовая принадлежность перестали играть хоть какую-то роль. Кроме этого стало расплывчатым и само понятие расы. Женщина как ведьма и как человек оказалась исключенной из «мужского сообщества». Превозносимая Хёфлером «германская непрерывность» в истории общества, которое развивалось от «мужских союзов» к государству, фактически не отводила женщине никакой роли. Даже в мифических построениях Хёфлера женщины находились где-то на периферии. Типично мужскому обществу должны было быть чужды сексуальные позывы и оргиастические черты. В данном случае оценка осуществляется не из принципа применения или неприменения магии и волшебства, а в четком соответствии с половым принципом деления общества. Колдующий Водан интерпретировался как выражение «германской религиозности», а ведьма могла быть только лишь злой демоницей. Во время, когда в Германии полным ходом шла милитаризация и наращивание вооружений, было удивительно, что идея «мужских союзов» сразу же не одержала верх. В известной степени теория Хёфлера была однобокой. Он почему-то не учитывал, что женщины нуждались в государстве в не меньшей степени, чем мужчины.
