– Он работал на заводе, а не в частной компании по продаже нефти, золота или алмазов.
– Но тем не менее, – продолжал упорствовать Шура, – и кстати, откуда эти сведения?
– Морис, – Мирослава кивнула в сторону Миндаугаса, – раскопал их в интернете.
– Но интернет не слишком надежный источник информации, – вяло возразил Шура.
– Не слишком, – согласилась Волгина, – но вся информация перепроверена.
Наполеонов знал, что у Мирославы имеются свои источники информации там, куда ему никогда не дотянуться, и порой из-за этого завидовал ей белой завистью. Но она никогда не кичилась своими знакомствами и старалась прибегать к помощи влиятельных друзей как можно реже.
– Знаешь, – вздохнул Наполеонов, – мне ночью приснился странный сон…
– Сон? – удивилась Волгина. – Я не умею разгадывать сны, – отрезала она.
– Тебя никто и не просит, но выслушать ты можешь?
– С удовольствием!
Не расслышав сарказма в ее голосе, он продолжил:
– Мне приснилась женщина…
Мирослава удержалась от язвительной фразы, вертевшейся на кончике языка, и с честью выдержала испытывающий взгляд Наполеонова.
– Эта женщина, – продолжил Шура, – была с головы до ног одета во все белое. На ней была фата.
На кухне стало тихо-тихо. Даже развалившийся на диванчике Дон перестал мурлыкать.
– Она шла прямо на меня с вытянутыми вперед руками. Глаза ее при этом были закрыты. И я проснулся от ужаса в холодном поту, – закончил Шура свой рассказ.
– Может, съел чего на ночь, – не выдержала Мирослава.
Наполеонов пропустил ее колкость мимо ушей.
– Когда я окончательно пришел в себя, то стал думать, к чему бы это.
– И придумал?
– Да. У меня возникла новая версия!
– И какая, если это не секрет?
– Не секрет, – ответил Шура и важно заявил: – К тому же я хочу задействовать ваше агентство в проверке ее дееспособности.
– То есть нанять нас? – уточнила Мирослава, пряча улыбку.
– Не совсем, точнее было бы сказать – попросить о дружеской помощи, – осторожно проговорил Наполеонов.
– Валяй! – великодушно разрешила Мирослава.
– Вам не приходило в голову, – Шура обвел многозначительным взглядом друзей, – что покушение на нынешнюю невесту могла совершить его прежняя невеста?
– Прошло более двадцати лет, – напомнил Морис.
– Ну и что? – не сдавался Шура.
– И что же ее могло толкнуть на столь экстравагантный поступок? – поинтересовалась Мирослава.
– Никакой он не экстравагантный, а кощунственный! – возмутился Шура.
– Согласна. Но какой у нее мотив?
– Как какой?! Она узнаёт, что Лукин стал преуспевающим бизнесменом и собрался жениться на молоденькой девушке.
– Эка невидаль, – усмехнулась Мирослава.
– Погоди, погоди! – замахал на нее Шура. – А сама бывшая невеста глубоко несчастна в личной жизни, можно сказать, осталась на старости лет с разбитым сердцем и корытом.
– Каким корытом? – не понял Морис.
– С разбитым. Надо русскую классику читать! – отрезал Шура.
– А с чего ты взял, Шурочка, – вкрадчиво заговорила Мирослава, – что бывшая невеста несчастна в личной жизни? Кстати, и до старости ей далеко.
– Это я так, образно, – отмахнулся Шура и добавил победоносно: – Но какова версия! Согласитесь!
– Опоздал ты со своей версией, – ответила Мирослава.
– В смысле?
– В самом прямом смысле.
– Ты что хочешь сказать, – недоверчиво проговорил Наполеонов, – что тебе моя версия пришла в голову раньше?
– По пути к тебе, – усмехнулся Морис.
– Мне пришла в голову версия, но не совсем эта, – уклончиво ответила Мирослава.
– А какая?
– Неважно. Главное, что я встречалась с бывшей невестой Лукина Лидией. А перед этим с ее мамой.
– И что? – спросил Наполеонов.
– А то, что она и думать давно забыла о своем отставном женихе Андрюше Лукине. У нее счастливая семья. И двое взрослых детей.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Надо же! – огорчился Наполеонов.
– Шур, не огорчайся ты так, – Мирослава дотронулась до руки друга, – в нашем деле, увы, обломы часто случаются.
– Что же мне, опять мутузить Лукина? – фыркнул он.
– Почему именно мутузить?! И непременно Лукина? Пораскинь мозгами и изыщи другую версию, – посоветовала Мирослава.
– Тебе легко говорить, – вздохнул Наполеонов и потянулся за очередным куском торта.
Морис переглянулся с Мирославой, заметил ее кивок и убрал блюдо с оставшимся тортом в холодильник. Шура проследил за ним печальным взглядом, но смирился.
Позднее он позвонил матери и проговорил в трубку:
– Ма, привет!
– Добрый вечер, Шурочка.
– Ага, уже скоро ночь. По ночной дороге маленькому следователю ехать страшно, милая моя мамочка.
– Поэтому ты останешься ночевать у Мирославы, – закончила за сына со смехом Софья Марковна.
– Какая ты догадливая! – восхитился Шура и добавил: – А сын у тебя форменный недотепа.
– Кто это тебе такое сказал? – встревожилась Наполеонова.
– Никто, своим умом дошел.
– Значит, не так все плохо, – облегченно вздохнула мать и велела: – Передай привет Мирославе и Морису.
– Вам привет от ма! – прокричал Шура друзьям.
– Взаимно, – обронил Морис.
– Пожелай Софье Марковне спокойной ночи, – добавила Мирослава.
– Они тебе тоже! – завопил Шура в трубку.
– Спасибо, – отозвалась мать, – только чего ты так кричишь?
– От чувств-с!
– Ладно, я пошла спать.
– Ма!
– Да?
– Ты Дону забыла передать привет.
– И правда, – рассмеялась Софья Марковна, – погладь его за меня.
– Будет исполнено в лучшем виде!
– Пока.
– Пока.
Шура отключил связь и решительно направился к Дону. Кот заметно напрягся, его янтарные глаза настороженно засверкали.
Шура запустил руку в его густую шерсть, прошелся по ней и произнес в свое оправдание:
– Слушай, лохматый, я ни в чем не виноват. Это ма велела тебя погладить, а я как послушный сын…
